В лабиринтах Инфора

– Дважды два продано за девяносто рублей! – догнало его уже в конце улицы. Навстречу ему ещё попадались люди в сером, но Северин избегал смотреть на их бледные лица: даже румянец возбуждения на этих лицах был окрашен в серый цвет. Свернул, прошёл квартал, снова свернул. Эта улица снова была пустой, если не считать одинокого прохожего, который сворачивал за угол в дальнем её конце, и кабины информата. Стенки кабины были девственно чисты, но Северина это уже не удивило – какие могут быть графитти, если непременные для других мест «Манька – дура» или «Долой коммунистов!» здесь, должно быть, стоят не меньше, чем в других местах чертёж невидимого истребителя или формула топлива для такой машины. Снял трубку.

– Номер.

– Это я, приезжий.

– А, привет… Тебе не понравился ресторан? Гм… Сейчас подыщем что-нибудь получше…

– Видишь ли… Дело в том, что… Да, у меня кончились деньги, – нашелся Северин.

– Что же ты сразу не сказал? Никаких проблем. Ближайший информаторий – первый поворот налево, через два квартала. Там у тебя кое-что купят. Сразу много не выкладывай – зашкалит приемник, и вместо заработать можешь устроить большой бабах. Несколько самых общих вопросов из области, в которой ты малокомпетентен. Самые поверхностные знания. Там большие очереди, но ты не обращай внимания – для гостей отдельный вход, с левого торца здания. Запомнил?

Дом, о котором говорил информат, был монументальным сооружением периода Третьей Конституции. В несколько его входов, которые терялись среди циклопических колонн советского ордера, вползали длинные серые змеи очередей. Высоко на фронтоне – прочитать можно было только придерживая шляпу – выстроились золотые литеры:

...

Информаторий

приём информации от населения

Бледные лица серых, точно подсолнухи, оборачивались к подходящему. Город стёр с этих лиц их первоначальный цвет, лишил их черт национального характера – но и теперь без труда можно было понять, что здесь собрались не только славяне и тюрки. То и дело попадались тяжёлые челюсти германцев, истлевшие глаза латинян, экзотические формы африканских лиц… Здесь были все, кто возводил Вавилон…

Северина передёрнуло, в первое мгновение он не поверил своим глазам.

Сделал шаг навстречу: бледнолицый смутился и опустил глаза. Нет, всё правильно – ошибки быть не может. Необычный разрез огромных, но в то же время глубоко посаженных глаз, родинка на переносице. А шрам на подбородке – это он сам, Северин, сделал отметину, когда его, охваченного пьяным буйством, друзья пытались удержать. Северин скрипнул зубами: он был готов ко всему, он ожидал встретить кого угодно, но только не…

– Марий, – тихо позвал он.

Монастырский внимательно рассматривал свои ногти, свинцово-серый румянец окрасил его бледные щёки.

– Марий, посмотри на меня, это я, Северин, – глухо, с трудом сдерживаясь, сказал Басаврюк. Марий, прячась за спину стоящего перед ним, боязливо выглянул. В его глазах тоже стояли слёзы. Но это не были слёзы узнавания – это были слёзы ребёнка, которого незаслуженно обижает незнакомый взрослый.

– Марий! – прохрипел Северин и ринулся к нему, но серые встали стеной, заслонив Монастырского. Выражение дремучей, животной злобы проступило на их лицах: сжав кулаки, стенка подалась вперёд.

Северин повернулся кругом и пошёл прочь. Слёзы катились по его щекам, глухими рыданиями вырывались из горла.

Прошло несколько часов, прежде чем Северин смог остановиться. Он вошёл в кабину информата и снял трубку.

– Номер.

– Мне нужно выпить, – сказал Северин.

Информат ободряюще рассмеялся:

– С этим без проблем. Да ты не скисай – другие выдерживали поменьше твоего. Подними голову: ресторан как раз напротив, через дорогу.

Северин поднял голову – в первом этаже дома напротив действительно был ресторан. Заведение было другим – и по стилю, и по форме, – однако у входа в него стояла всё та же девушка в кружевном кремовом платье и того же цвета шляпке со страусовым пером. Её блестящие глаза из-под шляпки взволнованно смотрели на Северина. Басаврюк собрался было пройти мимо, но в последний момент передумал. Поравнявшись с незнакомкой, он остановился и спросил, грустно усмехнувшись:

– Ну так что же у нас с чулками?

4

Официантка приняла заказ и исчезла. Небольшая уютная комнатка – маленький, похожий на журнальный, столик, глубокие кресла, светильник в розовом абажуре, древнекитайская живопись на стенах – всё это создавало маленький мир, располагающий к отдыху и интимному разговору.

Вернулась официантка – так же незаметно, как исчезала. Северин наполнил бокалы. Только теперь он обратил внимание на удивительную красоту своей спутницы. Ничего подобного в Инфоре он не встречал: даже привлекательность Лады была скорее дизайном, чем свойством натуры.

– Как тебя зовут?

– Эльза четыреста пятьдесят седьмая, – она робко подняла на него сверкающие глаза.