В крови

— Как бы то ни было. Пошла ты.

Сделав глубокий вдох, Хэзер вышла из спальни в гостиную. Вымыв лицо от крови, Данте сидел на полу столовой, скрестив ноги, и читал досье на ее мать; фотографии с места преступления были аккуратно разложены рядом; стекло убрано; сломанная плакатная рама исчезла; а сам плакат, копия картины «Пылающий июнь» Лейтона, лежал на обеденном столе.

Хэзер почувствовала, как часть напряжения покидает ее из-за этого неожиданного приступа хозяйственности Данте. Учитывая беспорядок в его спальне в Новом Орлеане, она бы никогда не предположила, что он способен на такое.

Он убрал прядь волос за ухо, пока читал, нахмурив черные брови. Ее мысли вернулись к отснятому досье, к Хлое, которая учила его читать, и ее горло сжалось.

— Прости, что так вышло, — сказала она, садясь на пол рядом. — У Энни биполярное расстройство…

Данте поднял взгляд, приложил палец к губам и кивнул в сторону коридора.

Его жест был понятен: Она подслушивает.

Хэзер кивнула. Она не хотела закрывать дверь, боясь того, что сестра может сделать за ней. Но по тем же самым причинам не хотела перемещаться в другую комнату, чтобы Энни не смогла их слышать. Хэзер провела рукой по волосам, внезапно почувствовав сильную усталость.

— Ты заботишься о ней одна? — спросил Данте, его голос был едва слышен.

— По большей части, — пробормотала она. — Мой брат живет в Нью-Йорке, а мой отец — так, забыли о нем. Обычно Энни живет сама по себе, но в таком состоянии как сейчас… я нужна ей.

— Chérie, мне жаль.

Слова Данте, его голос, низкий, теплый и искренний, коснулись ее сердца. Но прохладный бриз, подувший из открытого окна, пахнущий дождем и влажными зелеными листьями, напомнил ей о том, как он проник в дом.

Поднявшись, Хэзер подошла к окну быстрыми шагами и закрыла его. Задвинула сломанную щеколду и посмотрела через плечо на Данте. Он наблюдал, его красивое лицо внезапно стало настороженным. Он читает напряжение в моих движениях, слышит его в голосе. Он точно настороже; ведь так он и выживал на улицах в детстве.

— Почему ты вошел через окно?

— Дверь была закрыта.

— Так же, как и окно.

Он пожал плечами.

— Я решил, что окно привлечет меньше внимания.

— Так или иначе, о чем ты, черт побери, думал? — спросила она, разворачиваясь к нему лицом. И сжала за спиной подоконник. — Ты мог бы позвонить. Или постучать в дверь. Или просто подождать, пока я вернусь домой.

— Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— И это тебя оправдывает? Вломиться только потому, что беспокоился обо мне? — она удержала его взгляд. Огонь горел в венах. — Кто первый влез? Боже! Я не могу поверить, что задала этот вопрос.

— Я.

— Ты не имел права! Нет. Как и Энни.

Данте кивнул, свет отразился от колец в его ушах.

— Я слышу тебя.

— Что, черт побери, это значит?

— Это значит, Я… — Данте ткнул себя пальцем в грудь. — Слышу… — он дотронулся до ушей. — Тебя, — и показал на Хэзер.

Она уставилась на него, грудь сжималась, злость кипела в венах.

— Не будь кретином. Ты должен был дождаться, пока я вернусь домой.

— Да? Правда? — Данте положил папку рядом на ковер. — Я не был уверен в этом.

— Я же говорила, что мне нужно некоторое время. Я никогда не говорила прощай. Или ты не слышал меня?

Огонь появился в глазах Данте.

— Oui, я тебя слышал.

— Так… ты шнырял по дому? Обыскал все? Поцеловал Энни?

— Аг-а-а, — протянул Данте, голос его был низким и таинственным. — Я поцеловал ее. И на что это влияет?

Затем что-то как будто щелкнуло, и его взгляд потемнел. Он закрыл лицо руками и покачал головой.

— Черт! — пробормотал он, потом опустил руки. Поднялся на ноги.

— Она сказала, что ты дважды поцеловал ее.

— Твою мать, ты смеешься надо мной? Это все из-за того, что я поцеловал твою сестру?

— Нет, из-за того, что ты вломился, — ответила Хэзер, пересекая комнату, и встала напротив. — Но раз уж ты упомянул, почему ты ее поцеловал?

— Не имеет значения, — сказал он низким натянутым голосом. — Это был только поцелуй.

— Она моя сестра, Данте! Это имеет значение!

На скулах Данте заходили желваки, но он ничего не сказал. Их тлеющие взгляды сцепился. «Данте целовал по многим причинам, многими способами, — напомнила она себе. — По-братски, в приветствие, расставаясь, с вожделением. Возможно, он действительно не понимает, учитывая отсутствие границ в ходе его воспитания».

— Знаешь, что? Ты прав, это не имеет значения, — сказала Хэзер. — Это не мое дело, кого ты целуешь и почему.

Его темные глаза изучали ее, выражение лица вдруг стало беззащитным.

— T’es sûr?

Она немного знала французский, достаточно, чтобы иногда это помогало с каджуном. Но если она правильно поняла, то, что он сейчас спросил, смутило ее до глубины души.

— Ты спрашиваешь меня, уверена ли я? В том, что это не мое дело?

Данте провел рукой по волосам, и выглядел при этом почти таким же смущенным и неуверенным, как чувствовала себя она.

— Да, — наконец ответил он с кривой улыбкой. — Думаю, да.

Хэзер ничего не могла поделать, кроме как вернуть улыбку.