В котле сатаны

– Стой, нельзя! Остановись!

Да только проворную девушку было не остановить. Ее фигурка уже возвышалась над башней «тигра». Гуля скинула громоздкие сапоги и наматывала теперь портянку на лицо, перед тем как нырнуть в металлическое кольцо, откуда удушливым столбом курился черный дым пожара. Бабенко снизу выкрикнул:

– Это опасно, стой! Ты не сможешь их вытащить наверх! Там боковой люк внизу, найди его, я помогу.

И сам бросился в обход длинного корпуса к небольшому аварийному люку, который устроили немцы для эвакуации и погрузки снарядов на небольшой высоте, почти над линией гусеничных траков.

Гуля набрала воздуха в легкие, задержала дыхание и нырнула в черную гарь, будто в воду. Не открывая глаз и не дыша, она стала ощупывать периметр помещения, чтобы найти танкистов. Рука наткнулась на чью-то голову, она отработанным жестом подхватила отяжелевшее тело, подтянула к себе. Оттолкнулась всем телом, поволокла свой груз. Одной рукой она поддерживала парня под спину, а второй водила по стенке танка. Пальцы больно ударялись о выступы, края приборов, но наконец нащупали тугие заглушки. Ей пришлось оставить раненого и навалиться всем весом хрупкого тела, чтобы сдвинуть тугие винты. Гуля жала так, что кожа на руках лопнула и по ним хлынула кровь, и все-таки тугие задвижки поддались ее яростному напору. Дверца люка качнулась и сдвинулась лишь на несколько миллиметров. Силы ее покидали, грудь разрывало от мучительного желания сделать вдох. Она ударила кулачком в безуспешной попытке открыть тугую дверь. Вдруг та распахнулась под крепкими пальцами Бабенко, и Гуля со стоном втянула свежий воздух, снова набрала полные легкие, изогнулась изо всех сил. Две тонкие руки вцепились что было силы в гимнастерку, потянули и подтащили к отверстию лейтенанта Соколова. Бабенко подхватил тяжелое тело командира и вытянул его из внутренностей «тигра». А девушка снова стала ползать по железному брюху, вытянув вперед руки, обследуя пространство внутри танка, и про себя звала: «Руслан! Руслан!» Вдруг справа раздался стон, она метнулась туда и в зазоре между сиденьями водителя и радиста наткнулась на спину парня, который лежал навзничь, застряв в проходе. Она дернула его туда-обратно, но не смогла сдвинуть из-за того, что нижняя часть туловища застряла в узком проеме. Тогда девушка наклонилась к самому уху и прошептала, теряя последние остатки вдоха: «Руслан, помоги мне, ты должен выбраться сам, я не смогу тебя поднять». И тот услышал родной голос через горький дурман дыма, через черноту, что почти его поглотила. Парень забил ногами со всей силы, вывернулся и рухнул на дно танка, освободившись из ловушки. Гуля перехватила его и двумя руками сдвинула тело к проему, где были видны руки Бабенко. Тот тянулся, чтобы помочь ребятам. Еще рывок! Голова сержанта свесилась, показавшись в отверстии. Бабенко рывком вытащил Омаева из черного смога, следом на землю рухнула Гуля, задыхаясь от усилий и дыма. Все лицо у нее было перемазано в саже, но глаза победно сияли – получилось!

Лейтенант Соколов открыл глаза, но ничего вокруг не увидел. Перед глазами плавала чернота, все вокруг раскачивалось от тряски, привычно лязгал металл тэшки. Очертания чьих-то рук мелькнули перед лицом, и к губам прижалось горлышко фляжки:

– Пейте, – он узнал голос Гули. – Пейте, надо много пить, у вас отравление угарным газом. Но сейчас все хорошо, все в порядке.

Он сделал глоток, горло ужасно саднило, изнутри поднялась волна тошноты, его вырвало.

– Это ничего, так и должно быть. Пару дней, и придете в себя.

Лейтенант почувствовал, как девушка заботливо вытерла ему лицо влажной ветошью, а сильные ладони приподняли голову. Он снова открыл глаза, очертания стали четче, Алексей смог разглядеть Руслана, бледного, но с широкой улыбкой. И Гулю, которая замерла над ним, раскачиваясь всем телом в такт движениям Т-34.

– Пожар, в танке был пожар, – горло и губы не слушались, выдавая хриплое сипение вместо слов.

Но Бабенко на сиденье водителя его сразу понял:

– Да уж, товарищ командир, чуть не угорели вы. Вот девчонка молодец, спасла вас, вытащила.

Соколову хотелось сказать спасибо, но язык не повиновался, прилипнув к гортани. Зато получилось улыбнуться, так они и ехали до границы фронтов в звучно рыкающей «семерке». Улыбались друг другу, будто говоря беззвучно: «Все закончилось, мы живы!» А за бортом танка сверкали первые лучи солнца.

На нейтральной полосе Бабенко воскликнул:

– Ждут! Смотрите! – и указал на вереницу из танков и БТР, которые мчались по дороге.

Едущий навстречу в танке Логунов облегченно выдохнул – вот она «семерка», живая, вернулась!