В клетке

Она всегда досадовала на то, что ей никак не удается его осадить, ибо то, что ей хотелось высказать ему, было глубочайшим презрением, меж тем как чувство это, вообще-то говоря, было несвойственно ее натуре и никогда не набирало достаточной силы. Слово «епископ» действительно могло осадить клерка, но ведь поползновения его все равно оставались низкими. На другой день, когда обе они встретились снова и миссис Джорден опять упомянула о предстоящих им долгих и важных разговорах, девушка не выдержала и воскликнула:

– Ну а я их увижу? Если бы я решила ради вас от всего отказаться.

В глазах миссис Джорден блеснул лукавый огонек:

– Я бы тогда стала посылать вас ко всем холостякам!

Слова эти напомнили девушке о том, что приятельница ее всегда считала ее хорошенькой.

– А что, они разве тоже заводят дома цветы?

– Сколько угодно. И они-то как раз особенно о них пекутся. – О, это был поистине удивительный мир. – Вам надо было бы взглянуть на то, что у лорда Рая.

– На его цветы?

– Да, и на его письма. Он пишет мне по нескольку страниц, и там есть прелестные рисунки и схемы. Вам надо бы посмотреть на все его чертежи.

8

Впоследствии она получила возможность внимательно рассмотреть все эти послания, и надо сказать, что они ее несколько разочаровали; но в тот вечер приятельницы продолжали свой разговор, завершившийся тем, что, как будто не до конца поверив в красивую жизнь, которую миссис Джорден сулила ей, девушка заметила:

– Так я же вижу их всех у себя.

– Их всех?

– Столько всяких хлыщей. Они постоянно у нас толкутся. Вы же знаете, живут они тут за углом, контора наша всегда кишит людьми высшего света, прожигателями жизни, теми, чьи имена встречаешь в газетах – мама у меня до сих пор еще получает «Морнинг пост» [6], – и теми, кто приезжает сюда на весну.

Миссис Джорден отнеслась к этим словам с пониманием.

– Да, должна вам сказать, что я ведь обслуживаю кое-кого из этих людей.

Девушка не стала оспаривать самого факта, но тем не менее возразила:

– Не думаю, чтобы вам приходилось обслуживать их столько, сколько мне! Их дела, сговоры, планы, их маленькие забавы, и тайны, и пороки – все это проходит передо мной.

Нарисованная ею картина могла вызвать во вдове священника известное раздражение; ведь сказано все это было с целью перекрыть ее тысячу тюльпанов.

– Их пороки? Помилуйте, да разве у них есть пороки?

Наша юная критикесса разволновалась еще того больше; потом, как бы продолжая начатую игру, она с налетом презрения сказала:

– А вы что же, не разглядели их? Выходит, в этих роскошных домах не так-то уж много всего можно узнать. Что до меня, то я разглядела все, – продолжала она.

Миссис Джорден, которая, в сущности, была женщиной очень мягкой, слова эти явно поразили.

– Да, понимаю. Вы их действительно могли узнать.

– Да ни на что они не нужны! Какой мне в этом прок!

Минуту спустя миссис Джорден уже вновь обрела утраченное было превосходство.

– Нет, многого тут не добьешься.

Самой ей общение с этими людьми как-никак много всего открывало. И она нисколько ей не завидовала.

– Должно быть, в этом есть своя прелесть.

– В том, чтобы их видеть? – Тут девушка не в силах уже была сдержаться. – Да, я ненавижу их, в этом-то и заключается вся прелесть!

Удивлению миссис Джорден не было границ.

– Как, настоящих светских людей?

– А вы что же, считаете миссис Бабб настоящей светской дамой? Да, вспомнила, с миссис Бабб мне раз пришлось иметь дело. Не то чтобы она приходила сама, горничная что-то там приносила. Ну, знаете, моя дорогая! – И видно было, что юной телеграфистке из конторы Кокера, которая теперь все припомнила и подвела итог, сразу же нашлось, что рассказать. Но она ничего не сказала; она подавила в себе это желание; она только воскликнула:

– Горничная ее – мерзейшее существо, но, можете быть уверены, она-то все о ней знает! – А потом с безразличным видом проговорила: – Слишком уж они настоящие! Это грубые эгоисты!

Немного поразмыслив, миссис Джорден решила, что самое лучшее – ответить на все улыбкой. Ей хотелось быть снисходительной.

– Ну разумеется, у них ведь все на виду.

– Надоели они мне до смерти, – продолжала ее собеседница на этот раз немного более спокойным тоном.

Но это было уже чересчур.

– Вся беда в том, что у вас нет к ним добрых чувств!