В городке над Неманом

— Мне, сынок, после войны, когда я в школу вернулся, довелось года два заменять учителя природоведения. Вот тогда я и прочитал немало о птицах, зверях и рыбах… Ну да ладно, не перебивай. Ворон считается санитаром наших полей и лесов, как щука в реке. Та ведь хватает всякую больную, немощную рыбу. Здоровую она не догонит. Так и ворон, облетая поля и леса, замечает всяких павших диких и домашних животных и пирует, подбирая все до крошки. Вот так он и чистит нашу землю. Нападают вороны и на лисиц, и на зайцев. А больше всего уничтожают всяких грызунов. Когда-то подсчитали, что одна полевая мышь за осень съедает до десяти килограммов зерна. А ворон за лето и осень может уничтожить двести — триста грызунов. Вот и подсчитай, какую пользу приносит эта птица. Я как-то прочитал, что в Польше, где после войны вороны стали редки, даже закон издали, чтобы их охранять повсеместно… Ворон не боится человека и селится вблизи деревень, сел, городов. Ты вот не заметил, где гнездо Ивашкино. А я сегодня шел вдоль Немана и увидел. Знаешь где?

— На осокоре, папа, у моста.

— Нет, сынок, гнездо воронов на кладбище. На старом, вон там, за депо. Видно, наш Ивашка где подскоком, где подлетом добрался до тополей. Захотел укрыться от непогоды, да грозовой ветер сорвал с ветки несмышленыша. А тут ты подвернулся. Спас вороненка. Его ведь первая же собака могла загрызть… Вообще, на ворона редко кто нападает — сдачи он даст многим. Ты посмотри на нашего Ивашку. Мал еще, не вырос, а клюв такой, что он опирается им о землю. Тяжелый клюв.

Димка рассказал об утренней драке Ивашки с петушками.

— Хорошо, что петушки у нас подросли. Да и Ивашка еще мал. А то бы он с ними живо расправился. Съел бы наше петушиное поголовье, — посмеялся Антон Валентинович.

Ивашке, видно, надоело в одиночестве бродить по двору. И он, словно почуяв, что речь идет о нем, взлетел на подоконник, повозился немного и, повернув набок голову, хитро глянул на Елену Петровну: «Где, мол, мясо твое, хозяйка?»

Елена Петровна махнула рукой на него:

— Кыш… кыш, пошел на двор, забияка!

— Крум, — доброжелательно ответил ей Ивашка, удобнее устраиваясь на подоконнике.

ПРОДЕЛКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Ивашка прижился в Димкином доме. Гнездо себе он устроил в собачьей конуре. Пустовала она с весны, когда бестолковый молодой пес Глупыш во время паводка, бегая по берегу Немана, вскочил на большую льдину и были унесен вниз по течению. И не вернулся домой. То ли погиб, то ли не нашел назад пути.

Правда, за эту конуру Ивашке пришлось выдержать несколько стычек с Котяшом, который тоже облюбовал ее для себя. В этих драках Котяш действовал лапами, а Ивашка клювом. И даже когда Котяш пускался в бегство на свой спасительный клен, Ивашка, не долго думая, залетал и туда, продолжал долбить соперника клювом по хвосту и спине. Коту ничего не оставалось, как искать убежище на кухне.

Характер у Ивашки был добродушный. Он вскоре забыл об этих стычках и попытался даже подружиться с Котяшом. Но тот был оскорблен вторжением птицы в его владения и дружбы не принял.

Больше всех Ивашка привязался, конечно, к Димке. Он уже знал время, когда тот возвращается из школы, и обычно встречал его сидя на калитке. Затем вспрыгивал к нему на плечо, и они вместе появлялись на кухне. Правда, Елена Петровна гнала Ивашку отсюда, потому что он непременно совал свой толстый клюв во все тарелки и миски.

Когда Димкин отец садился за письменный стол у открытого окна и раскладывал для проверки ученические тетради, Ивашка взлетал на подоконник. Он внимательно следил за тем, как хозяин макал ручку в чернильницу и исправлял ошибки в тетрадях. Антон Валентинович не признавал ни карандашей, ни шариковых ручек. К этому он приучал и своих учеников.

Однажды Ивашке здорово попало. Улучив минуту, когда Антон Валентинович отошел зачем-то от стола, он сунул свой любопытный клюв в чернильницу, а затем, конечно, измазал несколько тетрадей. Антон Валентинович отстегал его тонкой хворостинкой, и обиженный вороненок весь вечер просидел в конуре, даже на Димкин зов не вышел.

Но все забывается… Забылись и проказы и наказание.

К чему не мог привыкнуть Ивашка, это к папиросному дыму. И как только Антон Валентинович закуривал, вороненок все дальше и дальше отодвигался по широкому подоконнику, недовольно бормоча себе под нос.

Как-то Ивашка изловчился и схватил пачку «Беломора». Взлетел с нею на крышу дома. Усевшись поудобнее на коньке, начал вытаскивать папиросы, ломать их и одну за другой пускать по ветру.

Антон Валентинович спохватился слишком поздно, лишь когда увидел, как мимо открытого окна летят изломанные папиросы. Выскочил на крыльцо, замахал на Ивашку руками и закричал:

— Ах, сорванец! Отдай пачку!

Ивашка, склонив набок голову, выслушал угрозы, а затем снова невозмутимо принялся расправляться с папиросами.

— Ты посмотри на него, — уже спокойнее сказал Антон Валентинович. — Совсем без папирос оставил.