В городе Солнца

   - А встречались ли вам там Королева, Хом и Дизель? - спросил Шнобель про других своих приятелей ранней молодости, не так давно ушедших в Дорогу.

   - Наверняка, эти - тоже в Раю... Там у нас не только закоренелые наркоманы обретаются, но и только изредка употребляющие лёгкие наркосигареты художники, музыканты и поэты. У нас любой, даже слабый, наркотик запрещен вне Рая.

   - И как до этого так называемого Рая добраться? - спросил Чен.

   - Дорога в Рай начинается у ваших ног, - ответил Петров.

   - Да он - тоже поэт. Глубоко в душе, - тихо промямлил Шнобель себе под нос.

   Но Петров буднично указал на ленту транспортёра.

   - Становитесь на "Дорогу" - и минут через двадцать будете в Раю. Там имеется огромная надпись, светящиеся такие буквы. Ни с чем не спутаете. Ну, а я вас ещё навещу.

Глава 4. В "Раю"

   Огромная светящаяся вывеска "Врата Рая" действительно украшала бывший молодежный найт-клуб с таким названием.

   - Может, прежде чем туда двигать, следует вооружиться? В каком-нибудь бывшем магазине "Охотник"? - скептически спросил Зикфрид.

   - Да ладно, у Генриха и Шнобеля имеется серьезное оружие, а у нас, остальных - по мелочам. Кроме того, гипнокристалл не только настроен на мои импульсы в момент волеизъявления... Он также содержит установку - кодировку против зомбирования, наркомании и депрессии для всех в округе, излучаемую им даже в отключенном от мощного энергонакопителя виде. И если кто просто из-за собственных глюков полезет нам морду бить - то гипнокристалл должен довольно быстро снять с наркомана его депрессию. А так, без глюка - вроде нас бить не за что. Провоцировать мы их ничем не собираемся. Мы люди мирные. И помните, что, как бы здешние наркоманы ни опустились - это люди. Отчасти, отторгнутые наружу тотальным бездушием таракановского общества. Люди эти, возможно, со сломленной психикой - но лично нам ничего плохого не сделавшие. Только самим себе. И частички их собственной души борются друг с другом и не находят согласия. Они вошли внутрь себя - и там заблудились, - философски заметил Рольф.

   - А как вызвать мощную работу гипнокристалла, целиком задействовать его? - спросил Шнобель.

   - Надо вынуть его, открыв книгу. Затем отвернуть набалдашник с посоха и подсоединить к нему гипнокристалл. Посох - это энергонакопитель, - пояснил Рональд.

   - Понял, идемте, - сказал Шнобель, и первым вошел вовнутрь.

   То, что последовало за дверью в первом зале-фойе, было картиной ада. Повсюду лежали тела полуживых людей в вывернутых, неестественных позах, перекрученные друг с другом, в одежде и без. Кто-то живой среди этих недвижимых тел стоял на четвереньках. Его рвало. Другой тихонько голосил: - А-а! - на одной ноте. Но большинство зацементировано - фиксированным взглядом смотрели перед собой или в пространство потолка.

   От этой картины Шнобеля стало мутить. Он глубоко вдохнул - ему не хватало воздуха.

   - Пойдем дальше. Но - закройся, отторгнись от действительности, сооруди ментальный панцирь. Ты - чувствительный человек, тебе будет трудно, - сказал Генрих.

   И он открыл следующую дверь. За которой в таких же живописных позах валялись влюбленные парочки, утопая в кольцах дыма ароматических палочек, сведенные судорогой боли после недавнего наркотического экстаза. Залитые вином полы, истоптанные цветы, ошмётки одежды. Бесконечный уход от действительности в мир грёз - и страшное пробуждение.

   - Мне жаль эту молодость, в большинстве своём не видавшую солнца, - сказал Зикфрид.

   - Моря и леса, - добавил Генрих. - Нет, они видели всё это... В отличие от нас, горожан, они видели даже море... Но только в мире ярких мультиков - грёз... Который чреват откатом. Ибо, маня раем, открывает бездну ада - бездну неестественных, искусственных, ненастоящих миров и желаний. Дьявол тем и страшен, что он притворяется суррогатом Бога. Более достижимым - протяни только руку... Я боюсь даже открывать следующую дверь...

   Следующая дверь распахнулась услужливо сама - как только к ней подошел Рональд. Дверь была автоматической.

   Перед вошедшими открылась картина самоистязания и борьбы. Люди были живы - но истекали кровью, порезав ножами друг друга и сами себя. Перевязав несчастным раны и дав пригубить воды, товарищи отправились дальше.

   Чен открыл следующую дверь... Она подалась с трудом, со скрипом, отодвигая что-то, чем была заложена изнутри. Оказалось, это был массивный стол для настольного тенниса, которым дверь припёрли изнутри.

   Здесь царил полный хаос. Разбросанные краски, вымазанные в них полы, перепачканные шторы и мольберты...Неоконченные картины на этих мольбертах, с невыносимой из-за сочетания цветов палитрой, с портретами неживых холодных лиц, с хаотичными конечностями и обрывками мира, с летающими по воздуху черепами и мрачными цветами. Полные дыхания ада и создающие образ мира, вывороченного наизнанку, наполненного чудовищными образами. Общее впечатление довершал поломанный рояль, гитара с оборванными струнами и включённая кем-то "глючная" музыка, несущаяся страшенной какофонией, по замкнутому кругу, из воспроизводящего её стерео.