Читаем В глухом углу полностью

Главный врач Гречкин, широкоплечий, средних лет мужчина с большими губами, большим носом и короткими волосатыми руками, встретил их в приемном покое и сам указал, куда положить больную. Дежурный врач, молодая, лишь в прошлом году окончившая институт женщина, без промедления исполняла его распоряжения. В поселке знали, что со дня их одновременного приезда у них сразу установились и уже не менялись отношения взыскательного учителя и старательного ученика — властный Гречкин, плохо уживавшийся на прежних местах работы, иных отношений и не потерпел бы. Пока он с Ольгой Федоровной — так звали молодого врача — осматривал Валю, девушки сидели в приемной. Шел четвертый час ночи.

Гречкин вышел вместе с Ольгой Федоровной.

— Есть в поселке у больной близкие? — спросил он. — Я имею в виду мужа, друга… Нужно вызвать...

Светлана поспешно сказала:

— Доктор, близкие в поселке — это мы. Поверьте, она никому так не дорога!.. Расскажите нам…

Гречкин недоверчиво смотрел на Светлану. Когда Надя с Леной поддержали ее, он кивнул — уговаривать не надо. Он не может скрывать — положение больной очень серьезное. Вале выпала самая страшная из возможных бед, у нее заражение крови — сепсис, и не простой, а особо тяжелый — анаэробный. Все признаки указывают на эту грозную болезнь — боли, отеки, повышенная температура, возбужденное состояние — эйфория. Она желтеет чуть ли ни по минутам, желтизна видна даже при свете ламп — это тоже один из признаков беспощадного заболевания. Болезнь развивается стремительно, раньше ее так и называли: молниеносная гангрена. Нужна операция не медля ни секунды, больную сейчас готовят к ней. Но ручаться за исход он не может, при таком заболевании ни за что нельзя ручаться…

— Теперь идите домой! — сказал Гречкин. — Утром будет яснее.

Когда они с Ольгой Федоровной отошли, Светлана воскликнула:

— Никуда я не пойду! Вы отдыхайте, а я не могу!

Надя посовещалась с Леной.

— Если появятся осложнения, пошли санитара или добеги. Узнай, что надо из еды.

— Хорошо, — сказала Светлана. — Все узнаю! И о еде… — Она отвернулась, чтоб не разрыдаться.

Она сидела в коридоре на скамейке, набросив на плечи халат. Несмотря на поздний час, в больнице угадывалось волнение, всегда сопровождающее подготовку срочной операции — с легким шумом открывались и притворялись двери, по коврикам шуршали торопливые шаги, слышались приглушенные голоса. Потом все смолкло, настороженная тишина сковала помещение — началась операция. Светлана прохаживалась, снова садилась, сжимала руки. Через несколько стен донеслись хриплые стоны — Светлана узнала голос Вали. Стоны затихли, снова цепенящее молчание наполнило больницу. Светлана прислонилась щекой к холодной стене — так было лучше, холод успокаивал.

Она стояла долго, ей казалось — всю ночь, хотя операция продолжалась меньше получаса. В коридор вышел Гречкин и сел на скамейку, знаком показав, чтоб и она садилась.

— Диагноз подтверждается, — сказал он. — Торопятся разрушительные бактерии…

Он помолчал. Светлана знала, что этот человек вчера весь день работал, ушел домой поздно и, только лег в постель, как снова был разбужен — нелегко даются бессонные ночи. Он прикрыл глаза, шумно посапывал большим носом, мощные волосатые руки устало лежали на коленях. Светлана робко сказала:

— Но ведь после операции ей станет легче, правда?

Гречкин ответил, не поднимая век:

— Операция — это то самое, чего хотела ваша подруга — вытравление плода. Вопрос, какую цену она заплатит за это.

— Доктор… значит, вы считаете?..

— Да, — сказал Гречкин. — Мы сделаем все, что в наших силах, только не так уж велики наши силы.

Вышедшая Ольга Федоровна доложила, что больная переведена в отдельную палату.

— Иди к ней, — разрешил Гречкин в ответ на умоляющий взгляд Светланы. — Состояние ее такое, что я дал указание — пускать вас в любое время дня… и ночи.

Он помолчал, перед тем, как сказать «и ночи». Она поняла: Гречкин не верил, что Валя доживет до следующей ночи. Светлане показалось, что она вдруг может упасть. Она вошла в небольшую, очень светлую — в два окна — палату. На кровати лежала Валя, вокруг нее на подставках, на тумбочке и на полу громоздились разные приборы. Сестра, откинув одеяло, вонзила в ногу Вали иглу, соединявшуюся резиновой трубочкой со склянкой с жидкостью.

За те несколько часов, что она провела в больнице, Валя пугающе изменилась. Частое дыхание с хрипом вырывалось из горла, лицо опухло. На простыне бессильно раскидывались коричневые руки и ноги, на подушке отчеркивалось шафранное одутловатое лицо. Увидев Светлану, Валя пыталась приподняться. Сестра предупредила: «Больная, не шевелиться!» Ольга Федоровна положила руку ей на плечо, ласково уговаривала не двигаться.

— Можете присесть около, — сказала Ольга Федоровна. — Не давайте ей много разговаривать.

Сестра прикрыла Валю одеялом. Ольга Федоровна удалилась. Валя повернула к Светлане желтые, как лимон, глаза.

— Светочка, — сказала она, облизывая сухим языком губы, — ты на меня больше не сердишься?

— Не сержусь. Молчи. Тебе запрещено разговаривать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза