В глухом углу

Саша возвратился на прежнее место — в стороне от других. Ему казалось, что с Игорем, всегда вежливым и добрым, удастся разомкнуть проклятую цепь, особенно раз он хвалит его успехи, но Игорь оказался таким же, даже хуже, в словах: «Я ничего не забываю» — звучала угроза.

А Игорю этот короткий разговор испортил настроение, ликование от укрощения тачки словно потухло. Игорь понесся с грузом по трапу, невнимательно следя за своими движениями. И тачка чуть не взяла реванша. Она опрокинулась, Игорь упал вместе с нею. Мимо Игоря прогрохотал Семен.

— Говорил я тебе! — крикнул он. — Горячишься, Игорь!

Игорь сжав губы, украдкой пнул тачку ногой. В следующий рейс он не разрешил себе отвлекаться. Тачка была окончательно усмирена. Больше того, она была умерщвлена. Раньше она казалась злым животным, бдительно подстерегавшим каждый его промах, со злорадством устраивавшим ему на каждом шагу пакость. Теперь это была тачка, просто тачка, деревянный инструмент или приспособление, нечто безжизненное и покорное — он оживлял ее, командовал ею, она послушно выполняла движения его мышц.

На руднике работал буфет с горячими блюдами, многие пошли туда. Игорь жевал принесенный из дома хлеб с луком и сыром. Дни вынужденного полуголодного поста давно прошли, но роскошествовать еще не приходилось — при удобном случае Игорь отказывался от трат на горячие вторые и третьи. Сейчас он не желал уходить. Он не доверял своему неожиданному успеху. Он знал, что за час ничего не могло измениться, но ему не хотелось на целый час выпускать из глаз покоренную тачку. Он перекусывал, сидя на ней, она тяжело опиралась на колесо и заднюю перекладину — нехитрый деревянный короб, покорное его воле приспособление, ничего больше!

Солнце, не спеша катившееся на бледном небе, пригревало изрядно. Игорь сбросил телогрейку, потом пиджак, засучил рукава. Когда он сжимал кулаки, под кожей напрягались мышцы. Он сбросил и рубаху, остался в одной майке, с новым интересом всматривался в свои руки. В прошлое лето не пришлось пожариться на солнце, суровая зима согнала с кожи последние остатки несильного загара. Но руки были крепки, это не только чувствовалось — виделось. Игорь сгибал их в локте, вверху вскакивал желвак мускулов. Если руку согнуть очень быстро, мускулы не вскакивали, а вспыхивали, все совершалось мгновенно. Игорь так и подумал о себе: «У него на руке вспыхнул клубок мышц». Он развил этот захватывающий образ: «Он вспыхнул ему в глаза стремительным выпадом», «Рука метнулась, отброшенная взрывом железных мускулов». Раньше подобные сравнения даже и в голову не могли прийти Игорю, он всегда был слабеньким мальчиком. Его не задирали более сильные товарищи не потому, что боялись крупной сдачи, как водилось у них между собой, а потому что не хотели утомительного боя — если Игоря сваливали, он вскакивал и лез снова. Товарищи на него обижались: «Ты не умеешь по-хорошему драться, на тебя смотреть неприятно — такой ты бешеный!»

Игорь знал о себе, что характер у него неважный, болезненно-упрямый и обидчивый, он иногда горевал над своими недостатками, но понемногу примирялся — себя не переделать. Неожиданно ощутив себя сильным, он молчаливо, благодарно ликовал.

И когда после перерыва Семен, поплевав на рукавицы, взялся за свою тачку, Игоря заполнило отчаянно смелое желание. «Обогнать его, бросить позади!» — думал Игорь. Он даже побледнел от волнения.

Игорь наполнил свою тачку быстрее, чем Семен, но подождал его. Они тронулись одновременно, через десять метров Игорь уже вырвался вперед. Семен доставил тачку, когда Игорь, вывалив снег, готовился в обратный путь.

— Ты что же отстаешь? — спросил он небрежно, ему нелегко дался спокойный тон.

Семен удивился.

— А куда спешить? — Голову ломать, что ли?

— Ну, твое дело! — ответил Игорь, берясь за ручки. — А я думал с тобой наперегонки.

— На соревнование вызываешь? — догадался Семен. — Это можно — посоревнуемся. Держись, Игорь!

Игорь держался. Он еще ускорил темп своего бешеного бега. Грохот его тачки разносился по всей площадке рудника. Самому Игорю казалось, что в поднимаемом им шуме тонет скрежет работающих невдалеке бульдозеров. Семен постарался действовать поживее, но далеко отстал от соперника. На каждые два его рейса Игорь отвечал тремя. И Вася, и Лена хохотали над сконфуженным Семеном, Надя добавила изрядную порцию насмешек.

Тогда Семен сдался.

— Ты бесенок какой-то! — сказал он Игорю. — Вертлявый, отчаянный — за тобой на мотоцикле не угонишься. Ладно, давай отдохнем — пар валит.

13

Наде, заменившей Игоря на канавах, вскоре наскучило это дворницкое занятие — подчищать, притаптывать, снова подчищать. Она убралась к группке, нагружавшей самосвалы снегом, и стала командовать, оттуда доносился ее решительный голос. Вера со Светланой одни следили за своими канавами, реками, заливами и проливами. Солнце, жаркое, как печь, пришло им на помощь, кругом ухал и шелестел оседающий снег, вода прибывала, расширяла приготовляемые для нее русла, прокладывала свои собственные.