В его власти

Сабрине показалось, что сердце у нее выскочит из груди. Она уже хотела уйти, но в этот момент Рэб заскулил, требуя к себе внимания.

Найл тут же поднял голову и встретился взглядом с Сабриной. Увидев, как он стиснул зубы, Сабрина боязливо попятилась. Ей не следовало удивляться тому, что она увидела. Она с самого начала знала, с кем имеет дело. Но почему-то чувствовала себя преданной. Крутить любовь прямо у нее под носом, в доме ее деда, где любой мог на него наткнуться, в том числе и она, крутить любовь там, где ее соплеменники могли стать свидетелями ее унижения.

Сабрина почувствовала почти физическую боль от обиды, но гнев снова выручил ее.

— Вы, кажется, хотели поговорить со мной, милорд, — холодно произнесла она.

Бетси подскочила и отодвинулась от Найла.

— Я подожду вас снаружи, сэр, — добавила Сабрина с деланным спокойствием. — Возможно, вы снизойдете до того, чтобы присоединиться ко мне, когда закончите.

Она повернулась и пошла прочь. Гнев помог ей сохранять достойный вид на всем пути через вымощенный брусчаткой двор к одинокой раскидистой рябине. Рэб послушно пошел следом, но она заметила его, лишь когда он уткнулся холодным носом ей в ладонь, по-собачьи желая утешить. Глаза ей затуманили слезы. На этот раз поведение Найла ранило ее сильнее, чем она могла предполагать. Ее и прежде бросали, и она выжила, причем бросил ее мужчина, у которого были самые благо родные намерения. Найла Макларена едва ли можно было назвать человеком чести, когда речь заходила о женщинах, к тому же она не любила его.

Прошло несколько долгих секунд до того момента, как Найл вышел из амбара. Но этого времени Сабрине хватило, чтобы взять себя в руки. Она окинула его уничтожающим взглядом. На сей раз волосы его были небрежно перехвачены тесьмой на затылке, одет он был в узкие штаны, которые обычно носят шотландские горцы, льняную белую рубаху и кожаный жилет.

Взгляды их встретились, и между ними словно пробе жал разряд. Он ни за что не догадался бы, каких сил ей стоило сохранять видимость достоинства.

— Сожалею, что вы стали свидетельницей этого инцидента, — примирительно произнес Найл.

Сабрина, скрывая боль, криво усмехнулась:

— Я не настолько глупа, чтобы поверить в то, что вам есть дело до моих чувств. Полагаю, единственное, о чем вы сожалеете, что я опять появилась не вовремя и лишила вас удовольствия.

Найл нахмурился. Что бы там ни думала госпожа Дункан, он никого не соблазнял и ни с кем не флиртовал. Его объятия с Бетси были вполне невинными — поцелуй друга в ознаменование встречи, ничего больше.

Он знал эту молочницу целую вечность. Она была вдовой, лет на пять старше его, и потеряла мужа, еще когда у Найла на губах молоко не обсохло. К восторгу паренька, она стала его наставницей в делах плоти, обучила науке страсти и как доставить удовольствие женщине. Теперь она собиралась стать женой своего дальнего родственника, хорошего человека, который облегчил бы ее существование и помог ухаживать за больной матерью. Найл всегда будет вспоминать Бетси с благодарностью и нежностью. Он заговорил с ней, просто чтобы скоротать время до возвращения Сабрины.

Но он ни за что не стал бы объяснять это Сабрине.

Он приподнял крутую бровь:

— Что, мышка? Опять нравоучения?

Насмешка глубоко задела Сабрину, но она не желала давать ему повод дразнить ее.

— Нравоучения тут ни при чем. Найл смерил ее взглядом:

— Тогда, пожалуйста, объясните, чем вы недовольны? Насколько я понял, вы хотели выйти за меня замуж на том условии, что брак наш будет только браком по расчету. И еще сказали, что не станете возражать против того, чтобы я искал в жизни разнообразия. И это так вы демонстрируете свою терпимость, при первом же случае разыгрывая из себя оскорбленную невинность? Если мне не изменяет память, я предупреждал вас, что не собираюсь соблюдать никаких клятв, которые принято давать во время бракосочетания. Кстати, официально мы еще даже не помолвлены.

Сабрина прикусила губу. Она знала, что у нее нет прав жаловаться. Найл с самого начала был с ней предельно честен. Он хотел свободы — свободы искать и находить удовольствие вне брачного ложа, и жену хотел иметь слабую и безвольную, которая не стала бы ему в этом мешать.

— Совершенно с вами согласна. Но сейчас я возражаю не против ваших забав. Мне не нравится то, что вы делаете это публично. В хлеву… в доме моего деда. Сказать, что это дурной тон, — значит ничего не сказать.

Они сцепились взглядами. Ее злость несколько облегчила состояние Найла. Ему куда приятнее было видеть ее в гневе, чем переносить этот взгляд, полный боли, тот взгляд, что так потряс его в тот момент, когда он встретился с ней глазами в амбаре, когда обнимал Бетси.

Движимый желанием загладить свою вину перед ней, он стал оправдываться:

— Я встретился с этой женщиной совершенно случайно, госпожа Дункан. По правде говоря, я прибыл сюда с визитом, чтобы обсудить вопросы, связанные с нашим браком. Те самые, что мы не успели обсудить вчера. Моя встреча с Бетси не имела целью вас оскорбить…

— Не трудитесь мне ничего объяснять. Меня это ни сколько не волнует!