В эфирной полумгле

— Механическая означала бы пружину внутри, подзавод каждые пять минут и чертову уйму шестеренок, — оскалился Коулмен. — Паровая имела бы большущий котел с мешком угля. Чтобы привести ее в движение, понадобились бы кочегар и два часа времени. Электрическая волочила б за собой провода, а двигатель и тот же котел прятались в соседней комнате. Я же предлагаю вам оценить механизм эфирный, более тонкий, более совершенный. Великолепный! Все, что ему нужно, — он окунул руку в вырез дорогого пальто и вытянул наружу небольшую склянку с остроконечной железной крышкой, — это эфирная батарея.

Внутри склянки плавал зеленоватый туман.

— Думаете, мне нужна кукла?

— Погодите, — поднял палец Коулмен.

Сзади у человечка обнаружилась выемка, закрытая дверцей. Коулмен сбил запорный крючок и надел склянку на тонкую внутреннюю спицу.

— Вот и все, — сказал он, оставляя игрушку в покое.

Несколько секунд кукла стояла неподвижно, и как Соверен не ждал первого движения, оно все равно вышло неожиданным.

Кукла вздрогнула.

Это было похоже на то, будто она ожила и осознала себя. Скрипнули шарниры, заходили, звякая, рычажки. Затем человечек подскочил на месте, согнул правую руку, опустил, согнул левую, отпустил, топнул ногой, пробуя на прочность поверхность.

Еще секунда — и он вдруг неловко побежал к краю стола и, возможно, свалился бы с него, не выстави Коулмен на его пути украшенные перстнями пальцы.

Соверен поймал себя на том, что вжался в спинку кресла. Кукла пугала. Коулмену она не далась, а развернулась и, щелкая ступнями-дощечками, заторопилась на другой край. Здесь ее ждала вторая рука и всхлип Эмерса, с ужасом наблюдающего за ожившей деревяшкой. Старик, ища опору, сбил с бюро несколько огарков.

Человечек же, словно почуяв барьер, задом наперед отступил в центр.

— Ну как? — сводя руки, спросил Коулмен. — Не правда ли, как жи…

Он не успел договорить, а кукла, стараясь вырваться из капкана, уже нашла выход и, присев, прыгнула прямо на Соверена.

— …вая?

Соверен и сам не понял, как его ладонь механически сомкнулась на занозистом горле-колышке. Руки и ноги человечка принялись чувствительно бить его по предплечью, вылетела из скобы и завихляла какая-то трубка, потек зеленоватый дымок.

— Дайте! — меняясь в лице, требовательно произнес Коулмен.

Он почти вырвал куклу из рук Соверена, выдернул из спины склянку-батарею, и человечек обмяк; скрипнув, деревянные конечности повисли вдоль тела.

Склянку Коулмен, поглядывая на хозяина кабинета, вытряс, зеленоватая струйка поднялась к потолку и рассеялась, оставляя после себя сладковатый запах. Соверен почему-то подумал, что так пахнет тухлятина.

— Так вот, — сказал Коулмен, кинув куклу ловко поймавшей ее тени, — я могу оживить вашу невесту. Вашу Анну.

— Что? — каменея лицом, спросил Соверен.

— Оживить, — Коулмен, понюхав опустевшую склянку, вернул ее во внутренности пальто. — Когда я обещаю что-то, это значит, что я могу это сделать.

— И она будет такая же? — кивнул Соверен на чемодан, в который упрятали куклу.

— Нет. Не совсем. Она будет подчиняться только вам. Представьте…

Соверен на миг прикрыл глаза.

— И что я буду должен сделать?

— Это уже деловой разговор, — Коулмен закинул ногу на ногу. — Я закурю?

— Пожалуйста.

Пахучая кубинская сигара ткнулась рыльцем в свечу на подсвечнике.

Коулмен с наслаждением затянулся, выпустил дым через ноздри и несколько секунд смотрел, как тлеет, чуть слышно потрескивая, сигарный кончик.

— Я стараюсь не заставлять людей делать что-то вопреки их убеждениям, господин Стекпол. Поэтому моя просьба будет вполне соответствовать вашим понятиям о законности и справедливости. Я смотрю, вы в курсе всех новостей.

Он развернул к себе номер "Престмутских хроник" и постучал ногтем по фотографии.

— Нет, я не в курсе, — сказал Соверен.

— Не поверю, — фыркнул Коулмен. — В Престмуте убивают детей, и вам все равно?

— Мне уже с полгода все равно.

— И это знаменитый Соверен? Почему, кстати, вас зовут Совереном?

— Второе имя мне дал отец. Именно во столько он меня оценил по рождению. А когда я начинал помощником констебля в Догсайд-филдс, одном из самых поганых райончиков Престмута, мне дали кличку Полпенса.

Коулмен затянулся снова.

— Забавно. Вы можете удалить слугу прежде, чем я перейду к самой просьбе? Не хотелось бы лишних ушей.

— Эмерс, вы свободны, — сказал Соверен.

— Да, сэр, — старик, поклонившись, прошаркал в холл. — Я пойду к машине. Посмотрю, что там.

— Да, конечно.

За Эмерсом вышла и тень с чемоданом.

Створки дверей сошлись, заставив пламя свечей сплясать какое-то подобие ирландского кейли.

— Что ж, — Коулмен оскалился, — вот мы и остались… — он оглянулся на свою вторую тень, все также неподвижно стоящую за креслом. — На слугу можете не обращать внимания. Я не привык оставаться один на один где бы то ни было.

— Предусмотрительно, — сказал Соверен. — И многое говорит, если не о вашем настоящем, то уж точно о вашем прошлом.

Коулмен сбил на газету сигарный пепел.