В дураках

- Я крою ваши четыре фунта, святой отец. - Судья бросил спички в центр стола. - И поднимаю ставку до пяти фунтов.

- Боже мой, - опешил священник, - у меня же почти ничего не осталось. Что мне делать?

- Только одно, если вы не хотите, чтобы мистер Комин поднял ставку до суммы, которую вы не сможете покрыть, - пришёл ему на выручку О’Коннор. - Выложите пять фунтов и попросите показать карты.

- Покажем карты, - сбивчиво пролепетал падре, словно повторяя заученный, но не понятный урок, и придвинул к центру стола пять зеленоголовых фишек. Судья открылся и замер в ожидании. У святого отца оказалось «каре» - четыре десятки. Он вернул свои 9 фунтов, забрал 9 фунтов судьи и 30 шиллингов начальных ставок. Прибавив к ним те два фунта, которые ещё не успел потратить, падре получил 21 фунт 10 шиллингов.

Показалась станция Лимерик. Надобно отметить, что станция сия располагается вовсе не в графстве Лимерик, как следовало бы из её названия, а где-то на задворках графства Типперэри, однако, зная ирландских железнодорожников, удивляться этому не приходится – они ещё и не на такое способны. Поезд прокатил мимо платформы и дал задний ход – иначе ему никак было не подъехать по одноколейному пути. Кто-то вышел, кто-то вошел, но в купе к нашим путникам никто не заглянул и покой их не потревожил.

Около Чарвилля О’Коннор проиграл священнику 10 фунтов и не на шутку встревожился. Накал борьбы угас, игра потекла вяло. О’Коннор осторожничал, предпочитал сбрасывать карты, и несколько партий закончилось, так и не успев толком начаться. Перед Маллоу они посовещались и сократили колоду до 32 карт, убрав все карты меньше семерки. Игра оживилась.

Вблизи Хедфорда подсчитали потери — несчастливец О’Коннор просадил 12 фунтов, судья – 20. Все деньги отошли падре.

- Как вы считаете, уже настала пора вернуть вам те двенадцать фунтов, которые вы мне одолжили в начале игры? – робко спросил священник.

Спутники единодушно согласились, что настала. Отдав каждому по 6 фунтов, святой отец не особо расстроился - у него ведь осталось целых 32 фунта.

О’Коннор по-прежнему играл расчетливо и бережливо, лишь единожды поднял ставку и отыграл 10 фунтов, побив «фул-хаузом» «две пары» и «флеш». За окнами проплыли зачарованные озера Килларни, но никто даже головы не поднял, чтобы полюбоваться их таинственной красотой.

Миновали Фарранфор, и судье наконец пришла «рука», о которой он грезил столь долго – четыре дамы и семерка треф. На мгновенье в глазах судьи полыхнула радостная искорка. Но, должно быть, и О’Коннор не остался в накладе — он не спасовал, когда судья покрыл ставку падре, а поднял её на пять фунтов. Святой отец ответил тем же - покрыл ставку и поднял её уже до 10 фунтов. О’Коннор дрогнул. Боевой задор в нём разом угас, и он вышел из игры, потеряв, как и вначале, 12 фунтов.

Судья нервно впился зубам в ноготь большого пальца. Затем решительно покрыл десятку священника и поднял ставку до 10 фунтов.

- Трали через пять минут, - сообщил проводник, заглядывая в купе.

Взгляд падре в отчаянии метался между горой спичек на середине стола и лежащей перед ним маленькой спичечной возвышенностью стоимостью в 12 фунтов.

- Что делать, Господи, что мне делать? – дрожащим голосом вопросил он.

- Святой отец, - отозвался О’Коннор. – Вы больше не можете повышать ставку. Вам нужно покрыть её и попросить судью показать карты.

- Наверное, вы правы, - с дрожью в голосе отозвался пастырь и подтолкнул фишки ценной в 10 фунтов на середину стола. У него осталось всего лишь 2 фунта. Он застонал.

- А ведь всё так хорошо начиналось. Я бы привёз несчастным сироткам тридцать два фунта, если бы вовремя остановился. А теперь… Теперь у меня для них всего ничего – два фунта.

- Я вам добавлю ещё три фунта, святой отец, - ободряюще улыбнулся судья Комин. – И у вас их станет пять. Итак, четыре дамы. Что скажете?

О’Коннор присвистнул. Падре в смущении поглядел на раскинувшиеся перед ним карты судьи, затем на свою «руку».

- А короли ведь бьют дам? – неуверенно спросил он.

- Бьют, если у вас их четыре, - усмехнулся судья.

- Именно что четыре!

Так и оказалось.

- Спаси и сохрани нас, Господи! – ликовал священник. – А уж я-то решил, что всё пропало. Что у вас «флеш-рояль».

Медленно поезд приближался к Трали. Они убрали карты и спички. О’Коннор спрятал колоду в карман, а судья выкинул изломанные спички в пепельницу. О’Коннор отсчитал двенадцать однофунтовых ассигнаций и протянул их падре.

- Благослови тебя Господь, сын мой, - перекрестил его церковник.

Не скрывая сожаления, судья Комин достал чековую книжку.

- Насколько помню, с меня причитается ровно пятьдесят фунтов стерлингов, святой отец.

- Как скажете, так и будет, - смиренно ответил падре. – Я уже позабыл, с чего мы начинали.

- Зато я прекрасно помню и уверяю вас - я должен приюту пятьдесят фунтов. – Судья приготовился заполнить чек. – Что мне написать? Приют в Дингле? Как он называется?

Священник беспомощно заморгал:

- Боюсь, у них нет банковского счета. Дингл очень маленький городок.