В деснице благодати

рождают ноты, а вместе — мелодию. Ионафан любил Давида, «как свою душу» (см.: 1

Цар. 20:17). Их легендарная дружба подверглась высшему испытанию в день, когда

Давид узнал, что Саул хочет убить его. Ионафан поклялся спасти Давида, а взамен

попросил своего друга тоже дать ему обещание: «...если я умру, то не отними милости

твоей от дома моего вовеки, даже и тогда, когда Господь истребит с лица земли всех

врагов Давида. Так заключил Ионафан завет с домом Давида...» (1 Цар. 20:15-16).

10 В переводе, которым пользуется автор, этот стих заключен в скобки. — Примеч. пер.

Знаете ли вы, как дорога была Давиду память об этом? Можете ли вы представить

себе, как он спустя многие годы вспоминает эту минуту? Стоя на балконе и глядя на свой

мирный и процветающий город. Верхом на коне мчась мимо плодородных нив. В

полном вооружении проводя смотр своего могучего войска. Не переполняло ли его в

какие-то моменты чувство благодарности? Не приходила ли ему время от времени на

ум мысль: если бы Ионафан тогда не спас мне жизнь, ничего этого не было бы?

Видимо, в один из таких моментов нахлынувшие воспоминания побудили его

повернуться к слугам и спросить: «...не остался ли еще кто-нибудь из дома Саулова? я

оказал бы ему милость ради Ионафана» (2 Цар. 9:1).

Для тех, кто пребывает в деснице благодати, такие вопросы типичны. Могу ли я

что-то сделать для других людей? Могу ли я сделать добро кому-то, потому что другие

люди сделали добро мне? Это не политический ход. Давид стремится делать добро не

ради того, чтобы народ прославлял своего благодетеля. И не для того, чтобы что- то

получить в ответ. Им движет одна простая мысль: когда-то он тоже был беспомощным.

И в этой его немощи ему помогли. Когда Давид скрывался от Саула, он вполне

подходил под описание Павла: «...когда еще мы были немощны...» (Рим. 5:6).

Давиду помогли — теперь он стремится сделать то же самое. Слуга по имени Сива

знает о потомке Ионафана: «...есть сын Ионафана, хромой ногами. И сказал ему царь: где он? И сказал Сива царю: вот, он в доме Махира, сына Аммиэлова, в Лодеваре» (2

Цар. 9:3-4).

Всего одна фраза, и Давид понимает, что от него потребуется больше, чем он

обещал. Мальчик-то — «хромой ногами». Кто бы осудил Давида, спроси он Сиву: «А нет

ли кого-нибудь другого? Не осталось ли кого-то из здоровых?»

Кто упрекнул бы его за такие рассуждения: «Хромому не место во дворце. Сюда

вхожи только знатнейшие из знатных, а он даже ходить не может! И какая служба будет

ему по силам? Ни богатства, ни образования, ни опыта. Еще неизвестно, как он

выглядит. Все эти годы он жил в... как там его? в Лодеваре? Само название-то значит

„пустошь”. Наверняка найдется кто-нибудь, кому я сумею помочь и с кем дело обстоит

не настолько плохо».

Но подобные слова не прозвучали. Давид только спросил: «Где он?» 11 (см.: 2 Цар.

9:4).

«Этот сын». Неизвестно, сколько времени прошло с тех пор, как Мемфивосфея в

последний раз называли «сыном». О нем все время говорят, что он хромой. До сих пор

каждый раз добавлялось это уточнение. Но Давид не упоминает о его физическом

недостатке. Давид не спросил: «Где Мемфивосфей, бедняжка?», он спросил лишь: «Где

этот сын?»

Многие из нас знают, каково носить подобное клеймо. Всякий раз вместе с вашим

именем упоминают ваше несчастье.

— Слышали последние новости о Джоне? Ну, о том, который развелся.

— Мы получили весточку от Джерри. Помните, это такой алкоголик?

— Шарон опять в городе. Какой все-таки позор, что она растит своих детей одна!

— Сегодня видела Мелиссу. Просто поражаешься, почему ей никак не удержаться

ни на одной работе...

11 В переводе, которым пользуется автор, — «Где этот сын?». — Примеч. пер.

Словно приблудная собачонка, ваше прошлое тащится за вами, куда бы вы ни

пошли. Найдется ли хоть кто-нибудь, кому важнее, кто вы такой, чем то, что вы когда-то

сделали? Да. Его можно найти. Это наш Царь. Когда Бог говорит с нами, Он не

вспоминает наши ошибки, несчастья и проблемы, Он дает нам приобщиться к Его славе.

Он зовет нас Своими детьми.

...Не до конца гневается, и не вовек негодует.

Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам: Ибо как высоко небо над землею, так велика милость Господа к боящимся Его; Как далеко восток от запада, так удалил Он от нас беззакония наши; Как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его.

Ибо Он знает состав наш, помнит, что мы — персть.

Пс. 102:9-14

Мемфивосфей носил свое клеймо двадцать лет. Когда бы люди ни произносили его

имя, они вспоминали о его хромоте. Но когда его имя произнес царь, он назвал его

«сыном». А одно слово из дворца стоит тысячи выкриков на улице.

Посланники Давида постучали в дверь Мемфивосфея, посадили его в колесницу и

сопроводили во дворец. Представ перед царем, Мемфивосфей пал ниц и назвал себя

рабом Давида (см.: 2 Цар. 9:6). Страх его понятен. Может быть, ему и сказали, что Давид

добр, но разве были гарантии? Хотя пришедшие за юношей должны были пообещать, что Давид не причинит ему зла, Мемфивосфей боялся (а вы бы не боялись?). На его лице