В чужой стране

— Весна. Наверное, яблони уже зацвели… У нас там солнечно. Выйдешь в море, а оно горит все. Светлое такое, ласковое… как твои глаза.

— Светлое… Но ведь оно черное! Черное море…

— Только называется так — Черное… Когда солнце, так оно очень даже светлое. Искрится все… Да, Черное море… Последний раз я вернулся из плавания как раз в эту пору. Поднялся ранним утром, вышел на палубу, гляжу — берег вдали, Севастополь. Солнце только поднималось, яркое такое, как огонь… Город весь был в солнце. Казалось, будто он излучает эти ослепительные лучи… — Браток помолчал. — Город у нас красивый. Горы кругом, сады. Берег еще далеко-далеко, а аромат садов слышишь… Одна ока такая — Россия…

— Ты так хорошо говоришь, Мишель, о своей стране, — взволнованно сказала Луиза. — Мне иногда кажется, что я тоже там жила, в твоей России… Как бы я хотела увидеть твою родину, Мишель! — Голос Луизы дрогнул. — Нет, наверное, это невозможно, это только мои мечты. Мне сердце говорит…

— Оно ошибается, твое сердце, Луиза.

На крыльцо вышла мать. Она хотела позвать Луизу и Братка к столу. Но, увидев их, только покачала головой и вздохнула. «Молодость, молодость!» Постояв минуту в раздумье, вернулась в дом.

Вито Дюйвол

Кучеренко не вошел, а влетел в землянку:

— Нашел! Нашел этого дьявола! — загремел он, тормоша Дядькина, который спал на топчане.

— Какого дьявола? Отстань ты… — Дядькин сердито завозился под одеялом.

— Да очнись же, говорят тебе, Вито Дюйвола нашел!

— Вито Дюйвола? — Дядькин отбросил одеяло, поднялся. Сон как рукой сняло. — Ну-ну, докладывай!

Штабу бригады еще месяц назад стало известно, что в районе городов Хасселта и Диета действуют группы русских партизан. С тремя небольшими группами, оказавшимися за Дистом, связь установили сразу же. Туда поехал Дядькин, объединил разрозненные группы, создал из них новый, пятый, отряд бригады под командованием старшины Семена Дубкова. С партизанами, действовавшими в районе Хасселта, до последнего дня, несмотря на все старания разведчиков, связь установить не удавалось: о хасселтекой группе штаб узнал не через бельгийцев, а из документов фельджандармерии, перехваченных Никитенко.

По этим документам можно было заключить, что группа многочисленна, хорошо вооружена и действует активно. Начальник управления фельджандармерии Хасселта доносил: «Русскими партизанами руководит советский командир, имеющий хорошую военную подготовку и опыт диверсионной работы. Он связан с местной партизанской коммунистической организацией и возглавляет операции… По имеющимся у нас сведениям, бежал из лагеря Хоутхален. Приметы: рост средний, широкоплеч, волосы светлорусые, на бровях почти белые. Среди бельгийцев известен под кличкой Белый Дьявол…»

Связаться с группой Белого Дьявола Кучеренко удалось только через штаб бельгийских партизан в Льеже. Штаб связал его с комендантом района Хасселта Матье Нюленсом, а тот в свою очередь связал начальника разведки русской бригады с командиром группы бельгийских партизан района Люммен — Мельдерт Дезиреем Янсом. Яне взаимодействовал с группой русских, и только он знал, где живет Вито Дюйвол.

— У них отряд, — докладывал Кучеренко. — Отряд небольшой, сорок два человека, но крепкий.

— Я по донесению жандармов понял, что командир там опытный. Руку кадрового командира сразу видать!

— Хо, кадровый… Да ему всего двадцать лет, ну, мабудь, двадцать один… Сержант, комсомолец.

— Сержант? — Дядькин удивленно вскинул брови.

— Сержант. Соколов, Дмитрий Михайлович, родом из Сибири… А Вито Дюйволом бельгийцы его недаром прозвали… Что дьявол, то дьявол. Огонь, парень, кремень!

— Огонь, кремень… Поэтом бы тебе быть, Вася, а не разведкой командовать. Расхваливаешь, будто ты с ним два года вместе воевал. Долго ты у них в отряде был?

— Полдня.

— Вот видишь, полдня…

— Так я же разведчик! Я сердцем человека чувствую! — загорячился Кучеренко. — У этого хлопца, Иван, такая биография, дай бог каждому… — Кучеренко закурил, сказал задумчиво: — Слушал я его, а сам думал: «Неужели же обыкновенный человек может иметь в себе такую силу?.. Знаю, что он говорит святую правду, сам через такое прошел, а вот гляжу на него и удивляюсь: как ты мог выдержать, откуда взялась в тебе эта недюжинная сила?» Да, Иван, удивительная сила в человеке… — Кучеренко прилег на топчан рядом с Дядькиным, замолчал. В землянке было полутемно, чуть светил огонек в лампе. Кучеренко курил, уставясь неподвижным взглядом на этот трепетный огонек. Лицо его казалось мягким, усталым.

— В плену Соколов был недолго, — снова заговорил он, — меньше года. Взяли его в августе сорок второго, на сталинградском направлении. В окружение попал… Побыл в лагере неделю и бежал. Поймали. Это еще в Цимлянском лагере было… Потом он из вагона пытался уйти, в полу Дыру прорезал. Опять поймали. В третий раз он здесь, в Бельгии, бежал. С Костей Тарбаевым. Это его первый Друг… Пробрались они в лес, связались с партизанами. Оружие у них сразу появилось — автоматы, пистолеты…

Бельгийцы дали?