В чреве кита

— Ну так позвони ей и скажи, что не придешь.

— Ну да, — саркастически произнес Игнасио, изо всех сил стараясь снова выдавить из себя улыбку. — Как видно, ты ее совсем не знаешь.

— Конечно же, знаю. Ладно: я сам с ней поговорю.

— Как хочешь. Но тогда мне уже точно никуда не выйти.

— Ну так говори сам.

— Игнасио, пожалуйста, оставь ты все это, — вымолвил я, впадая в отчаяние. — Не обращай на него внимания.

— Да заткнись ты, твою мать!

— Как хотите, — под конец сдался Игнасио, скорее смирившись, нежели согласившись. — Все это мне кажется совершенным безумием, но что с вами делать! Я схожу домой, возьму свои вещи и навру что-нибудь Марте, придумаю по дороге. Во всяком случае, когда я выйду из дома, вы оба ждите меня внизу. Договорились?

— Договорились, — подтвердил Марсело, не скрывая радости, и прежде, чем Игнасио успел пожалеть о своих словах, положил на стол купюру в две тысячи песет и поднялся. — Тогда пошли.

Я, конечно же, чувствовал себя виноватым, и, быть может, поэтому, пока мы выходили из «Яхты», подошел вплотную к Игнасио и так, чтобы Марсело меня не услышал, без особой уверенности прошептал на ухо Игнасио:

— Пожалуйста, не чувствуй себя обязанным, если не хочешь идти. Это моя проблема, и решать ее должен я сам.

Словно не услышав меня, будто говоря сам с собой, Игнасио проворчал:

— Чушь это все по поводу дружбы, приятель!

19

Марсело припарковал машину около киоска на площади Жоакима Фольгера. Выходя из машины, Игнасио произнес:

— Сейчас вернусь.

Двадцать минут и десять выкуренных сигарет спустя мы увидели, как он идет назад через улицу Бальмес.

— Глазам своим не верю, — прошептал Марсело.

Игнасио был одет в очень свободный синий свитер, джинсы, белые кроссовки и синюю куртку; ансамбль завершала черная кепка с козырьком и рекламой автомобильных шин, напечатанной большими белыми буквами. В руке он держал ящик с инструментами.

— Этого нам только не хватало, — вздохнул Марсело. — Вырядился, как шут гороховый.

— Ребята, простите за опоздание, — бодро извинился Игнасио, устраиваясь на заднем сидении.

Мы влились в поток машин, плетущихся по улице Бальмес. Вскоре пришлось встать перед красным сигналом светофора на углу Бальмес и бульвара Сант-Жервасио. Поймав взгляд Игнасио в зеркале заднего вида, Марсело прокомментировал:

— Ты принял меры предосторожности и переоделся, не так ли?

— Я всегда так одеваюсь, когда предстоит какая-нибудь халтурка. Здесь или в Сентельес. Я знаю, что это выглядит немного вызывающе, но дело в том, что…

— Вызывающе? — переспросил Марсело. — Ну что ты, скромнее не бывает.

— Ты правда так думаешь? — сказал Игнасио с подозрением, но все же польщенно. — Честно говоря, я не знаю…

— Да правда, правда! — настаивал Марсело. — Ты мог бы догадаться и для нас что-нибудь подобное принести: тогда бы мы все трое были в униформе и нас схватили бы еще быстрее.

— Не пошел бы ты, Марсело! Мало того, что я согласился пойти с вами… Кроме того, это не моя вина. Единственное, что мне пришло в голову сказать Марте, — это то, что я иду помогать к тебе домой, и она заставила меня надеть все это.

Шаловливая, почти детская улыбка вспыхнула в его глазах: он заговорщически положил руку мне на ключицу и, словно делясь секретом, добавил:

— А кто ее знает, парень: вдруг она мне не поверила и хочет таким образом помешать мне пойти куда-нибудь развлекаться. — Он расхохотался. — Ведь может так быть, правда?

Пораженный присутствием духа Игнасио, или тем, что он так быстро справился со своими страхами и нерешительностью, я улыбнулся, соглашаясь, а Марсело в этот момент проворчал:

— Мы на Виа Лайетана. Я опять на Виа Лайетана.

— У меня от вас голова кругом, — пожаловался Игнасио. — Мы разве не говорили, что нам надо на улицу Республики Аргентины?

Красный свет сменился зеленым. Марсело снова вздохнул, включил первую скорость и тронулся с места. Мы свернули направо по бульвару Сант-Жервасио, проследовали по улице Крайвинкель и оказались на улице Республики Аргентины. Через некоторое время, проехав пару пустынных хорошо освещенных улиц, Марсело остановил машину на углу, неподалеку от призрачного входа в парк; свет фар выхватил из темноты вывеску: «Парк Сант-Жервасио». Оттуда уже можно было различить дом Клаудии.

— Вон там, — сказал я, указывая направление.

Марсело припарковался у тротуара, рядом с мусорным контейнером, и обернулся к нам.

— Ладно, — произнес он. — План таков. Я сейчас пойду туда один: если портье нет на месте, то я сразу вернусь и мы войдем все втроем; а если он на месте, мне понадобится пять минут, чтобы отвлечь его.

— А как ты собираешься это сделать? — поинтересовался я.

— Не твоя забота, — ответил он. — Когда пройдет пять минут, входите. Я присоединюсь к вам, как только смогу.

Просунув руку между передними сиденьями, Игнасио потребовал:

— Ключи.