В час ворон

— Расскажите мне об этих ритуальных костях. — Шериф Джонс бросает на стол еще фото — черт бы подрал этого фотографа. Скелет большой вороны лежит на земле под Стоуном поверх чего-то вроде погребального костерка. — Этим утром, когда мои сотрудники отправились исследовать место, где произошел инцидент с младшим Ратледжем…

— Инцидент. Разве не несчастный случай? — спрашиваю я.

Он долго изучает меня.

— Нет, — отвечает он. — Как я и говорил, рядом с местом инцидента с мальчиком мы нашли тело Стоуна, — заканчивает шериф. — Нам нужно знать, где вы находились вчера ночью.

— Где я находилась? Что за хрень происходит?

Я вылезла из окна собственной спальни и напилась, вот где я была. А потом последовала за призраком в лес — и нашла на подоконнике золотую запонку. Которую носил бы только богач. Твою мать. Надо будет избавиться от нее, как только доберусь до дома.

— Группа ребяток играла в лесу вчера утром, — сообщает шериф Джонс, обрывая мои мысли. — Они сказали, что видели женщину, которая пряталась за деревьями и читала какую-то странную молитву, а потом прогнала их. Они все считают, что это как будто были вы.

Если я в чем-то и уверена, так в том, где я была или не была. И я точно не шаталась по лесу за какими-то ссыкливыми малолетками, читая заклинания.

— Вранье. — Я сажусь прямее на стуле, чувствуя усталость от всех этих вопросов. — Я от самого карьерного пруда бежала в гору, чтобы спасти Эллиса.

— М-м-м, ага. — Его осуждение висит в воздухе. — Мне, конечно, не нужно напоминать о публичных угрозах, которые вы озвучили Стоуну Ратледжу в суде. — Тон шерифа Джонса такой же безэмоциональный, как и его лицо, и такой же обвиняющий.

— Вы меня типа арестовываете или что? — Я подчеркнуто смотрю на шерифа, затем на Оскара, который знает, что с меня хватило этого бесплатного допроса. — Потому что, если нет, то меня здесь быть не должно, так ведь?

Они обмениваются быстрым взглядом, и шериф откидывается на стул, давая слово Оскару:

— Его тело было найдено на том же участке, что и твоя Библия. Те ребята утверждают, что видели тебя. Ты угрожала ему перед десятками свидетелей, включая представителей закона. Так себе картина, честно говоря. У нас много вопросов, на которые нет ответов. На данный момент мы ценим твое сотрудничество.

— Прошлой ночью я была у тети Вайолет, можете ее спросить. — Хотя я прокралась тайком, так что я не уверена, что она в курсе моего присутствия. — Эта Библия… — Я киваю на нее. — Мы отдали ее в дар церкви сто лет назад, когда бабуля купила мне новую, — вру я. — Положить ее туда мог кто угодно. Кроме того, какое отношение моя мать и этот дом имеют к Стоуну?

Оскар открывает рот, будто собираясь ответить, но шериф его обрывает:

— Думаю, на сегодня мы узнали все, что необходимо. — Шериф Джонс встает, заканчивая нашу беседу. — Если появятся новые вопросы, мы знаем, где вас найти.

— Что верно, то верно. — Я киваю и ретируюсь. Ноги выносят меня оттуда быстрее, чем я планировала, виновато быстро.

Снаружи темно, а до дома тащиться немерено. Придется звонить Могильному Праху, чтобы забрал меня. Я бормочу под нос проклятие.

— Уэзерли! — зовет меня Оскар. Я чуть не выпрыгиваю из ботинок. Он выбегает из дверей следом за мной. — Я отвезу тебя домой, раз так поздно.

Я устраиваю руку на бедре и прожигаю его взглядом:

— Шериф тебя официально послал? Или ты предлагаешь по-дружески?

Он закладывает большой палец за ремень с кобурой и возвращает взгляд на меня:

— Так тебя подвезти или как?

Я молча сажусь на пассажирское сиденье его «Бронко».

— Ты должна знать, что за тобой будут следить, — говорит он, будто я этого уже не подозревала. Гравий хрустит под шинами, когда он выезжает с парковки участка.

— Я догадалась.

Я складываю руки на груди и отворачиваюсь к окну. Ночь, роскошно иссиня-черная, напоминает мне волосы Грача. Мои глаза инстинктивно рыскают по небу, выглядывая черное пятнышко. Я боюсь, что он снова пропал.

Фары разрезают темноту, когда мы сворачиваем на длинную проселочную дорогу к моему дому.

— Ты не понимаешь, — искренне говорит Оскар. — Шериф знает, что ты что-то скрываешь.

Я оборачиваюсь к нему:

— Скрываю что?

— Что-то об этой Библии. Или твоем дедушке. Сожженной вороне. Признаках отравления. Черт, да, может, обо всем этом.

Я несогласно фыркаю и опускаю окно, вдруг чувствуя жар.

Оскар продолжает:

— Мне не надо рассказывать это тебе. — Он проводит дрожащей рукой по торчащим волосам. — Они будут проводить токсикологический анализ тела Стоуна, но патологоанатом вроде считает, что яд имеет органическую природу, — а он делал вскрытие твоего деда, он помнит. И он рекомендовал эксгумировать тело твоего деда. Считает, что его убили так же, как Стоуна.

— Черт.

— Именно. — Оскар жует губу.

Я уверена, что совесть мальчика-скаута уже отчитывает его за то, что он поделился секретом со мной.