В августе 1941-го

Общий план действий войск Закавказского фронта, разработанный Ф. И. Толбухиным, заключался в том, чтобы в случае вооруженного сопротивления иранских войск уничтожать их всеми имеющимися средствами, не допуская отхода их на юг. Предусматривался разгром каждого воинского соединения противника по отдельности, прежде чем Реза-шах смог бы развернуть весь свой военный потенциал и использовать его против Красной Армии.

Прикрытие советско-турецкой границы возлагалось на 45-ю (54 тыс. чел.) и 46-ю (56 тыс. чел.) армии [277]. Если бы Турция решилась оказать поддержку своему южному соседу, то обе армии, используя всю свою огневую мощь, должны были отбросить турок на исходные позиции.

С британской стороны в операции планировалось участие англо-индийского контингента, располагавшегося в Ираке: части четырех пехотных дивизий, танковой бригады, артиллерийского полка. Поддержку с воздуха им должны были оказывать три эскадрильи: 94-я бомбардировочная на «Бленхеймах IV», 261-я истребительная на «Харрикейнах» и 244-я непосредственной поддержки на древних бипланах «Винсент». Первая базировалась в Хаббании, две другие — в Шуэйбе. Всего британцы сумели наскрести около 40 машин [278].

А что же иранцы? Что они могли противопоставить союзникам? Как-никак, а Реза-шах все предвоенные годы активно занимался укреплением своих вооруженных сил.

Вернемся на несколько лет назад и посмотрим, как проходило строительство иранских вооруженных сил. В 1920-е гг. иранская армия была плохо оснащена, во всем испытывала недостаток. Вооружена она была разнокалиберными винтовками («Маузер-Брно»), ручными пулеметами «Брно», станковыми немецкими пулеметами «Максим», пушками «Бофорс», полевыми 75-мм пушками «Шнейдер», коротко- и длинноствольными 105-мм гаубицами. В подразделениях не было даже обжимов для взрывчатки, ее приходилось обжимать зубами.

Наблюдалась удручающая картина разложения иранской армии. Для производства в офицеры не было установлено особых экзаменов или проверки служебных знаний. Не существовало никаких положений в отношении чинопроизводства. В офицеры производились большей частью за деньги, а также за разные личные услуги и очень редко за действительные заслуги. С простыми солдатами, происходившими из сельских районов, офицеры обращалось просто скверно, при каждом удобном случае подчеркивая свое более высокое положение. Постоянно возникавшие проблемы с довольствием вынуждали рядовых красть у местного населения фрукты, заниматься мелкими грабежами и воровством. Кражи происходили как по ночам, так и средь белого дня.

Над армией постоянно висела угроза эпидемии сыпного тифа. Чтобы убедиться в этом, стоило хотя бы раз заглянуть в иранскую казарму. Бойцы здесь спали на одеялах и циновках, брошенных прямо на пол. Утром все это тряпье собиралось в одну большую кучу, а на ночь вновь раскладывалось по казарме. Все это вело к тому, что, несмотря на личную чистоплотность отдельных сарбазов (иранских солдат, «сарбаз» — буквально «стрелок». — А. О.), в массе все становились вшивыми. Поголовная вшивость солдат нередко служила причиной создания местным населением пословиц и поговорок [279].

Особую роль в иранской армии играла так называемая «казачья бригада». Называлась она так потому, что была организована и вооружена по типу русских казачьих частей. И командовал этими казаками русский офицер в чине полковника кавалерии. Последним командиром «казачьей бригады» был полковник императорской армии из Санкт-Петербурга Всеволод Ляхов [280]. Персы, служившие в бригаде, имели, как правило, низшие офицерские чины. Исключением стал Реза-хан, сам сделавший головокружительную военную карьеру, служа в этом необычном воинском формировании.

В армии сказывалось также и французское влияние. Это объяснялось значительным числом французских инструкторов и преподавателей в военных школах, а также учебой иранских военных во Франции. Обмундирование, выдававшееся дав раза в год, также в основном поступало из Франции.

Положение в армии остро воспринималось Реза-шахом. Это видно уже из его заявления, сделанного сразу после февральского переворота 1921 г.: «Наша цель установить… сильное правительство, которое создаст мощную и достойную уважения армию, потому что могучая армия это единственное средство спасти страну от того униженного положения, в котором она находится» [281]. На необходимость модернизации армии указывали иранские военачальники. Стоит только обратиться к работе военного министра А. Нахджевана, в которой красной нитью проводилась мысль о неизбежности приближавшейся войны, а, следовательно, милитаризации Ирана [282].

Армия стала предметом особой заботы Реза-шаха, его самой возвышенной страстью. Армия не может испытывать финансовые затруднения, она должна иметь все. Офицеры приохотят народ к современности, к дисциплине и послушанию. В таком духе рассуждал иранский монарх.