V.

Профейн заполнил анкету, бросил ее на стол администраторше, сел и стал ждать. Вскоре в коридоре раздался торопливый стук высоких каблучков – такой сексуальный. Словно под воздействием магнита, он повернул голову и увидел входящую в двери крошку, которую каблучки возвышали до пяти футов и одного дюйма. «Девочка что надо, не хухры-мухры», – подумал он. Жаль, что она не искала работу и находилась по другую сторону барьера. Улыбаясь и помахивая рукой всем сослуживцам, она грациозно процокала к своему столу. Он слышал, как ее ягодицы терлись друг о друга под капроновыми колготками. «Ого, – шевельнулась мысль, – кажется, здесь что-то может получиться. Опускайся же, ты, сволочь».

Но член упорно не хотел опускаться. Шея Профейна побагровела, и на ней выступила испарина. Администраторша, стройная особа, у которой все было натянуто – белье, чулки, связки, сухожилия и даже губы, – эдакая заводная игрушка – четко лавировала между столами, распределяя анкеты, как автомат для сдачи карт. Шесть интервьюеров – прикинул он. Один шанс из шести, что он попадет к ней. Как в русской рулетке. Ну почему все так получается? Неужели в этой милой хрупкой девушке с ногами от ушей его погибель? Она сидела склонив головку и изучала анкету, которую держала в руках. Подняла глаза, и их косые взгляды встретились.

– Профейн, – вызвала она. Взглянула на него, чуть нахмурившись.

«Господи, – подумал он, – заряженный барабан». Вот оно, везение шлемиля, который должен всегда проигрывать. «Русская рулетка – это лишь одно из названий, – простонал он про себя, – надо же: в кои-то веки подфартило, а тут этот торчок». Она вызвала его еще раз. Он кое-как поднялся со стула, прикрыл чресла выпуском «Тайме», наклонился на 120 градусов, обошел конторскую стойку и оказался у се стола. Табличка гласила: РЭЙЧЕЛ ОУЛГЛАСС.

Он поспешил сесть. Она закурила и стала изучать верхнюю половину его тела.

– Приступим, – сказала она.

Дрожащими пальцами он нащупал в кармане сигарету. Она пододвинула ноготком коробок спичек, и он явственно ощутил, как этот ноготок будет скользить у него по спине и вопьется в нее, когда она кончит.

А кончает ли она? Он представил их в постели; для него перестало существовать все, кроме этого спонтанного сна наяву, он видел лишь се печальное лицо с дрожащими узенькими щелками глаз, которое в его тени медленно бледнело и замирало. Господи, он в ее руках.

Каким-то чудом заветная мышца обмякла, багрянец на шее исчез. Он почувствовал себя брошенным и забытым йо-йо, который, немного полежав без движения, катится и падает, как вдруг чья-то рука подхватывает конец нити-пуповины, и вырваться уже невозможно. Да и не хочется. Теперь его простой механизм забудет симптомы ненужности, одиночества, бесцельности, потому что теперь у него есть проторенный путь, который ему не изменить. Вот что чувствовал бы живой чертик йо-йо, если бы мог существовать. Впрочем, Профейн, допускавший любые метаморфозы, готов был поверить, что он – почти вещь, и под ее взглядом начал сомневаться в собственной одушевленности.

– Как насчет ночного сторожа? – наконец спросила она.

«У вас?» – чуть не вырвалось у него.

– Где? – поинтересовался он.

Она назвала адрес неподалеку, на Мейден-лейн.

– Ассоциация антропологических исследований.

Он бы ни за что не смог выговорить это так быстро. На обратной стороне карточки она нацарапала адрес и имя – Оли Бергомаск.

– Это работодатель.

Протянула бумажку, коснувшись ногтями его руки.

– Как только все выясните, приходите. Бергомаск сразу даст ответ; он не любит терять время. Если не получится, посмотрим, что у нас еще есть.

В дверях он оглянулся. Она зевнула или послала поцелуй?

II

Уинсам закончил работу рано. Вернувшись в квартиру, он обнаружил, что его жена Мафия сидит на полу с Хряком Бодайном. Они пили пиво и обсуждали ее Теорию. Мафия сидела, скрестив ноги в обтягивающих бермудах. Хряк вперился взглядом ей между ног. «Он меня раздражает», – подумал Уинсам. Взял себе пива и сел рядом с ними. Лениво поразмышлял над тем, давала ли Мафия Хряку. Впрочем, что и кому дает Мафия – вопрос не из легких.

С Хряком Бодайном была связана одна забавная морская история, которую Уинсам слышал от самого Хряка. Уинсам знал, что Хряк хочет сделать карьеру, снимаясь на главных ролях в порнографических фильмах. На его лице прижилась характерная порочная улыбочка, словно он пленку за пленкой мысленно просматривает непристойные сцены или сам в них участвует. Пространство под полом радиорубки эсминца «Эшафот» – Хряк на нем плавал – было до отказа заполнено его библиотекой, собранной во время плаваний по Средиземноморью; книги выдавались команде по 10 центов за штуку. Подборка была довольно сальная, и Хряк Бодайн прослыл в эскадрилье сеятелем разврата. Но никто не подозревал, что помимо коммерческих талантов у Хряка есть еще и творческие способности.