Узнать каждого из вас (СИ)

Через несколько часов она будет обедать за столиком, смеясь над очередной забавной историей из школьной жизни однокурсников, периодически поглядывая в сторону Степы, что сядет недалеко от нее.

Через несколько дней она согласится пойти с ним на свидание и будет полдня бегать с подругой по магазинам, выбирая то самое платье, в котором сможет завоевать его одинокое (пока что) сердце.

Через несколько месяцев Валя впервые окажется в его квартире. Впервые попробует абсент и будет долго смеяться от непривычных ощущений. Впервые она серьезно отступится от своего обещания, позволяя мужским рукам уверенно скользнуть под одежду. Мысли о таймере отойдут на второй план, пропуская вперед чувство влюбленности, ощущения приятных прикосновений и страсть. Чувство тревоги и страха о потери связи с соулмейтом будет тщетно биться в стенки ее души, но никто не откроет и не впустит его. Некуда пускать — все заполнили порхающие бабочки.

— Я говорил, что ты красивая?

— Ты постоянно это говоришь.

— Точно! — Степа смеется и в очередной раз прижимает Валю к себе непозволительно близко, наклоняясь к ее губам. — Знаешь, тебе нужно решить, потому что я…

Не дав ему договорить, она встает на носочки и нежно целует. Осторожно, весьма неумело, но очень уверенно, как будто он был ее соулмейтом. Как будто его она ждала с самого детства. Так странно и так… Волнующе. Валентина ведь действительно поверила, что ее таймер неправильный в какой-то мере. Иначе как объяснить то, что со Степой ей было легко с самого первого момента их знакомства? Как объяснить то, что ее невероятно тянуло к нему, хотелось быть рядом, чувствовать его касания? Ей не хотелось ждать долгие годы, ей хотелось любви, заботы и нежности. Прямо здесь, прямо сейчас. С ним. Она стала самой счастливой, едва почувствовала, что Степа перехватил у нее инициативу. Улыбнулась ему в губы, прижалась сильнее и податливо подняла руки, позволяя снять легкое летнее платье.

В этот момент где-то на другом конце Москвы от нестерпимой боли проснулась Маргарита. Ощущение жжения во всем теле было столь непривычным и болезненным, что девушка, неожиданно даже для самой себя закричала.

— Что такое, моя хорошая? — мать тут же зашла в комнату, садясь на край кровати и мягко прикладывая руку ко лбу девушки.

— Мне очень больно, все болит, как будто меня обнимает огонь, — очень четкая метафора сформировалась в голове сама собой, что удивительно при такой пронзающей насквозь боли. — Что это такое, мама?

— Это твой соулмейт, милая, — женщина тяжело вздохнула, нежно гладя дочь по волосам.

— Зачем он делает мне больно?

— Он об этом не знает, скорее всего, даже не догадывается. Тебе сейчас больно потому что…

— Почему? — Рита заметила, как мать замялась, поэтому тут же все поняла. — Не продолжай, я… Да, понятно, ладно. И что, так теперь будет всегда? Все годы? У тебя было так?

— Мы с твоим отцом познакомились в юности, мы дождались друг друга, но потом… Мы много ругались, разводились, когда ты была маленькая… У меня было так, когда твой папа первый раз был с другой женщиной. Я чувствовала это лишь однажды, поэтому, думаю, и у тебя эта боль повторяться больше не будет.

— Думаешь?

— Не знаю, милая, я надеюсь. Побыть с тобой?

— Нет, мне уже получше, спасибо, мам. Извини, что разбудила.

— Конечно, не буду тебе мешать.

— Ой, подожди, а… Ну, когда вы с папой развелись, ты же… У тебя был кто-то перед тем, как вы снова поженились?

— Да, моя хорошая, а почему ты спрашиваешь?

— Папе тоже было больно, когда ты…?

— Нет, больно было только мне. Я слышала, что в парах больно только тому, кому изменили первому.

— Ладно, понятно. Еще раз извини, что разбудила, доброй ночи, мамочка.

— Доброй ночи, моя хорошая, постарайся хоть немного отвлечься, боль скоро пройдет.

Женщина мягко улыбнулась, нежно поцеловав Маргариту в лоб и покинула комнату, понимая, что легче дочери совсем не стало. Но это чувство было ей знакомо, в такие моменты хочется побыть одному, вернее, убить всех вокруг, чтобы остаться в одиночестве.

— Сукин ты сын, — буквально прорычала Марго, действительно ощущая что-то вроде объятий огня. Как будто у пламени были руки, словно он был невидимым горящим человеком, что так настойчиво прикасался к ней. — Ничего-ничего, увидимся еще, — девушка сжала зубы, чуть морщась от усиливающейся боли. Дышать становилось все сложнее, но, благо, через какое-то время эти ощущения начали отступать. Боль, унимаясь, становилась все тише, в итоге вовсе исчезая, словно ее здесь и не было.

Валя, так же тяжело дыша, но улыбаясь, легла рядом со Степой, кладя голову ему на плечо и выводя узоры на его груди. Иерархия чувств и мыслей снова изменилась: удовлетворенная влюбленность отошла в сторону, вновь пропуская вперед тревогу на счет родственной души и таймера.

— Степа, а можно как-то найти соулмейта раньше? Узнать, что с ним происходит?

— Милая, такой момент же был, — парень рассмеялся, тут же нависая над Валентиной и смотря ей в глаза. — Тебе же хорошо со мной, забудь о нем, у вас еще куча лет до встречи.

— Да, но мне как-то… Стыдно перед ним, что ли.