Узел (Повести и рассказы)

Автомобили шли, не сбавляя скорости, и Вадька шарахался от каждого, размахивал руками, кричал, но никто не останавливался. Мельком он видел довольные, ленивые лица, неестественно крупные загорелые руки, властно обхватывающие руль, хохочущих мужчин и женщин на задних сиденьях. Кто-то нехотя погрозил пальцем, не шали, мол, юноша, на дороге, кто-то на ходу вышвырнул пустую бутылку, и она не разбилась, ударившись, а с дребезжанием покатилась к бордюру. Лишь какая-то девица в синей «Волге» повернулась к Вадьке и долго на него смотрела, объясняя что-то своему спутнику, наверное отцу. Лицо, смазанное скоростью и блеском стекла, маячило белым пятном, пока даль и горячий воздух не растворили и лицо, и синюю машину. Вадька не пытался больше останавливать попутную, встал на осевой линии, высокий, длинноногий, безразлично провожал глазами зачастившие автомобили и чувствовал себя страшно одиноким, никому не нужным; и будто весь мир от него отгородился, спрятался за стеклами, шторами, японскими жалюзи и проносится мимо, замечая его на дороге как помеху, не более, и никому нет дела, что у Вадьки противно на душе, что он остался один. С трудом запихав руки в узкие джинсовые карманы, Вадька ссутулился и побрел серединой дороги к городу, Ему сигналили, но он не оглядывался.

У знака «Остановка запрещена» тяжелый панелевоз, обогнав Вадьку, заскрипел тормозами, из кабины высунулся шофер, коротко стриженый жилистый парень лет тридцати пяти.

— Эй ты! — крикнул он. — Иди-ка сюда! Вадька подошел:

— Чего?

— Садись. Нашел место для прогулок.

Когда Вадька забрался в кабину, шофер недовольно спросил:

— Лет сколько?

— Двадцать четыре.

— А ума все нет, — определил шофер. — Что, с девчонкой поссорился?

— Нет, — сказал Вадим, — не поссорился. Так…

— Судьбу испытываешь? Знал я одного такого. По Верхоянску. Все храбростью козырял: плевал, говорит, я на эту суету. Удачливым себя считал, заработать больше всех хотел.

— И что? — с любопытством спросил Вадька.

— Ничего. В одиночку на зимней трассе ездить запрещалось — четыреста верст, шестьдесят морозу. Уехал один… Нашли через день. Полетела коробка скоростей, залез под машину. Короче, машина скатилась и баллоном придавило кисть руки. До половины лишь сумел кость перегрызть. Замерз. Шестьдесят градусов не шутка.

— Анекдот, — сказал Вадька.

— Дура ты, — буркнул шофер и прибавил скорость.

Вадька помолчал, обдумывая, и вдруг спросил:

— На колеса там заработать можно?

Шофер насупился, оглядел Вадьку и не ответил.

— Сколько за колеса пахать надо? Год? Пять?

— Пешком ходить надоело? — спросил шофер.

— Колеса — первое дело, — вспомнил Вадька Ромкины слова.

— Попробуй, может, и заработаешь, — безразлично сказал шофер и всю дорогу до города больше с Вадькой не разговаривал.

А Вадька смотрел вперед и несколько раз поймал себя на мысли: вот-вот из-за поворота мелькнет фигура Людмилы с тающими на солнце волосами.

Вадька жил в двухэтажном старом доме, зажатом с двух сторон новыми многоэтажками. Окно его квартиры (девять квадратных метров) выходило во двор и зияло, как снарядная пробоина, в красной, выщербленной от времени стене. Квартира осталась от матери. После работы Вадька обычно обитал у Ромки, где часто собиралась веселая компания. Летом выезжали на пляж или в лес, вечером шли в кафе или опять те к Ромке. Примерно раз в год компания распадалась, кто-то уезжал, кто-то выходил замуж пли женился и откалывался. Но проходил месяц-два, созванивались — собирались старые, появлялись новые, веселые, беззаботные, и начиналось все сначала: Ромкины комнаты, пляж, лес, кафе, опять Ромкины комнаты…

Ромка часто отдавал машину Вадьке, когда был занят в институте, и Вадька колесил по улицам, катал знакомых и незнакомых девчонок, в небрежно-ленивом тоне врал про дядю-министра и что работает в секретной организации, или вообще придумывал невероятные истории.

Часто верили. Людмила тоже поверила.

Людмила тогда безуспешно ловила такси, было около двенадцати ночи, улицы опустели, и Вадька, заметив ее, остановился. Она долго не хотела садиться, но Вадька убеждал ненавязчиво, даже безразлично, и они поехали.

— Куда? — спросил Вадька.

— Знаете, — сказала Людмила, — я только сегодня приехала и не могу устроиться в гостиницу.

— Что ж, попробуем помочь, прокатимся.

Катание затянулось. Вадька успел за это время набрать кучу историй, но, когда в последней гостинице сказали, что мест нет, зашел в тупик.

— Вы извините, — сказала Людмила, — что я затруднила вас. Я вам заплачу, — и стала доставать деньги.

— Не надо, — отказался Вадька. — И куда же вы теперь?

— До утра недалеко, погуляю или уйду на вокзал.

Вадька отчаянно соображал и колебался. Мысль отвезти к себе домой была, но… после вранья… А потом машину отгонять в Ромкин гараж надо…

— Ладно. Я отвезу вас в один дом, там живет мой друг, его нет сейчас, а ключи у меня.

— Что вы! Нет-нет. Я не поеду. Я лучше на улице погуляю, — Людмила хотела выйти из машины, но Вадька осторожно взял ее за руку.

— Я же вам помочь хочу, — сказал он, — а вы думаете бог знает что.