Увидеть море (СИ)

Пьяный мотоциклист взялся из ниоткуда. Возможно, это был сам дьявол на чёрном спортивном байке. Взревев мотором, он вынырнул сзади и, выписав кривого вензеля, шмякнулся в паре десятков метров передо мной. От неожиданности я резко дал по тормозам, и стена газет, легко шелестя пластиковыми упаковками, накрыла меня с головой. Часть увесистых гладких твердых цилиндров соскользнула вниз к педалям и заклинила их. Я резко поставил скорость на нейтралку, но совсем затормозить я не мог. Двухтонный Форд Таурус медленно, но неотвратимо надвигался на развалившегося на дорожном покрытии байкера.

Я давил на педаль тормоза, но эффекта не было — газеты заблокировали её. В ужасе я выгнулся дугой и изо-всех сил утопил тормоз в пол, сминая газеты. Форд резко остановился, и новая порция газет из задней части салона присыпала меня по шею.

Я вздохнул с облегчением, и вдруг взгляд мой узрел то, отчего адреналин вновь ринулся в кровь, расталкивая локтями медлительные эритроциты. Тяжёлый поток газетных брикетов не просто замуровал меня, но по пути выбил из держателя для чашек полный стакан обжигающего напитка, который не замедлил заструиться по целофанновым бокам. Земное притяжение не оставило напитку другого выбора кроме, как ударить жизнерадостным потоком мне на живот и далее по списку. Я осознал неотвратимость ожога третьей степени, задергался и заизвивался, как пресловутый уж на сковородке.

В этот момент злосчастный байкер пришёл в себя, принял сидячее положение и уставился на меня круглыми глазами, полными суеверного ужаса. В десяти метрах от него стоял ультрамариновый Таурус 86-го года выпуска, по салону которого, распихивая ворох газет, метался обезумевший от горя и боли молодой человек, раскрывший рот в беззвучном крике.

А это как раз ручеёк отличного бразильского кофе достиг моего тела и наполнил жизнь страданием. Не в силах выносить пытки, я рванулся, как лось из болота, и, открыв дверь, вместе с потоком газет высыпался на неприветливый асфальт шоссе, расцветив тишину морозного утра истошным русским матом.

Оставшись без управления, Таурус секунду помедлил, как бы не веря своему счастью, и тронулся вниз под горку, продолжив свой путь по направлению к байкеру и его металлическому другу.

Некоторое время, редкие прохожие наблюдали, как под горку бежит процессия из байкера, с мотоциклом, Тауруса с открытой дверью, из которой сыпется Сент-Петерсбург Таймс, и подпрыгивающего меня с большим пятном на штанах.

Отчаянным рывком я догнал свой форд, и остановил его, ударив по тормозам. Жизни были спасены, но больше кофе я в машине не пил.

Эпизод 20: Путь дракона, ярость пьяного мастера

Уже третий час я пытался оторваться от преследующих меня ядовитых тварей, прорубая путь сквозь джунгли позеленевшим от травяного сока мачете.

Изредка какая-нибудь осмелевшая гадина высовывала из тропических зарослей утыканную острыми зубами-иголками пасть и с хриплым полным ненависти криком бросалась на меня. Я был слишком измотан, чтобы тратить много энергии. Короткое экономное движение бластером, и куски черной плоти разлетались в красивой голубой вспышке. Но где-то я совершил ошибку — они все-таки достали меня.

Я услышал громкий треск падающей пальмы за моей спиной, рука с бластером неловко вывернулась и… я проснулся.

* * *

Первые секунды я не мог понять, где нахожусь. В машине было темно и жарко, мотор не работал, тело моё было укрыто плотным слоем полиэтиленовых брикетов с газетами. Похоже авария.

Так и оказалось. Потерял сознание за рулём.

Две работы доконали меня. Началось с ощущения постоянного недосыпа и недомогания, потом заболел всерьёз. Однако больничные в Штатах не приветствуются. Работа — это священно. Офис — храм. Как, ты думаешь, на тебя посмотрят коллеги и начальство, если ты не пришёл в храм из-за насморка? Даже если это не насморк, а что-то более серьёзное.

Приняв пару таблеток «адвила» и пакет «фервекса», я сбил температуру до тридцати восьми и отправился развозить газеты. Как зомби, катился по району, раскидывая свежие номера Сент-Пит Таймз. Где-то на середине пути болезнь превозмогла, и я вырубился. Съехал с дороги под небольшой откос.

Жизнь мне спасли две вещи — маленькая скорость и трёхметровая куча из сухих пальмовых сучьев, которую кто-то аккуратно сложил на набережной канала. Я въехал прямиком в эту кучу и заглох. Обрушившиеся ветки укрыли многострадальный Форд Таурус толстым слоем, вот почему в кабине было так темно. С трудом сдвинув древесный завал, я выполз из машины и уселся на траву. В голове шумело. Лоб пылал. Во рту был привкус крови. До глубокого канала, набитого кормящимися бычьими акулами, оставалось всего несколько метров.

Меня уволили на следующий день. Я слёг с гнойной ангиной и не вышел на работу. Никого не интересовали мои проблемы. Газеты не могли приехать к подписчикам сами.

Единственной моей работой оставалась развозка пиццы. Я неплохо изучил район и уже стал делать более или менее стабильные деньги на чаевых, но, как говорится, пришла беда — открывай ворота…и вешайся на них.