Увидеть лицо

Она нанесла еще несколько ударов, потом убрала руку, оставив нож торчать в теле. Мишка косо сполз в кресле, привалившись к левому подлокотнику и свесив голову. Из раскрытого рта тянулись густые кровавые нити, губы подрагивали, глаза тускло поблескивали из-под полузакрытых подергивающихся век. Скрюченные пальцы правой руки несколько раз царапнули ногтями обивку и улеглись, ладонь перекатилась на тыльную сторону и застыла. Вокруг ножа на ярко-голубой ткани футболки расползалось громадное темное пятно, сливаясь с другими пятнами такого же цвета, съедавшими голубые нити ему навстречу. С одной ноги слетел тапочек, и со своего места Светлана могла видеть желтоватые кольца мозолей на пятке и пальцах. К босой ступне прилипли разваренные зернышки риса. Бутылка с пивом опрокинулась, и пиво вытекало из горлышка с тихим бульканьем, впитываясь в палас.

Светлана устало вздохнула и провела ладонью по вспотевшему лбу, оставив на нем красный мазок. Потом наклонилась и подняла упавший на пол пульт. Отвернулась, подошла к своему креслу, тяжело опустилась в него и откинулась на спинку. На ее губах была все та же тихая улыбка, но теперь в ней было гораздо больше умиротворенности, и в глазах снова появился мечтательный гиацинтовый отблеск. Светлана вытянула руку, переключила канал и начала смотреть фильм. Вокруг нее скользили тишина и покой. Все было правильно. Теперь все было хорошо.

* * *

По лицу отворившего им дверь Жоры понять что-либо было решительно невозможно. Они уже заметили, что в этом мире Жора не обладает чересчур живой мимикой, предпочитая выражать свои чувства и ощущения словами и жестами длинных худых рук, лицо же его большей частью хранило бесстрастно-умудренно-загадочное выражение итальянских мадонн, оживляясь лишь в самом крайнем случае. Его волосы были всклокочены, словно он долго и вдумчиво вздыбливал их пальцами перед зеркалом. Синяки на лице приобрели насыщенный фиолетово-зеленоватый оттенок, опухоль с глаза чуть спала, но выглядел Вершинин все равно довольно жутковато.

— Ну? — неприветливо спросил Виталий, который в последнее время относился к различного рода загадкам и сюрпризам с предельной недоброжелательностью. Жора открыл дверь пошире и махнул рукой.

— Вы заходите, заходите. Можете не разуваться.

Он закрыл за ними дверь и снова махнул рукой.

— В мою комнату.

Они прошли длинным коридором и остановились на пороге. Виталию в первую очередь бросился в глаза разбитый монитор, стоявший на столе, и он огорченно прищелкнул языком. В следующий момент Алина дернула его за рукав и кивнула в сторону большого кресла, на котором, среди груды Жориной одежды безмятежно спал какой-то человек, далеко вытянув ноги и надвинув на нос кожаную кепку. Из-под края кепки виднелись раскрытый рот и давно не бритый подбородок. Человек едва слышно похрапывал, с каждым выдохом выпуская в воздух такой концентрированный перегар, что у Алины защипало в глазах. Настежь открытое окно атмосферу комнаты нисколько не улучшало.

Жора подошел к креслу, хозяйским жестом стащил с человека кепку и хлопнул ею его по лицу.

— Подъем! Народ пришел! Вставайте, граф!

Он хлопнул кепку обратно ему на лицо. Человек всхрапнул, его правая рука медленно, словно у зомби, вознеслась в воздух, вцепилась пятерней в кепку и потянула вниз, открывая сонное, смятое и до жуткости знакомое лицо постаревшего лет на пятнадцать специалиста по транспорту. Олег разомкнул сонные вежды и обратил на пришедших мутный, ничего не выражающий взор. Его ресницы несколько раз задумчиво хлопнули, а потом под ними вдруг одновременно вспыхнули изумление, радость и дикий, почти щенячий восторг. Он с низким горловым возгласом выпрыгнул из кресла, уронив пару деталей Жориного гардероба, по которым тут же пробежался грязными кроссовками, рванулся вперед, схватил за плечи Алину, встряхнул ее так, что у девушки звонко лязгнули зубы, а потом стиснул до хруста в костях, и Алина ойкнула от неожиданности, боли и ошарашенного испуга.

— Алька! Ай да елки!.. Алька! Красавица ты моя! Настоящая! Я знал!.. Черт!..

Он чмокнул ошеломленную Алину в подбородок, не достав выше — в реальности Кривцов был не только старше, но и существенно сбавил в росте. Выронив Алину из своих мощных объятий, он переключился на Виталия и несколько секунд восторженно тряс его за оба предплечья, и пока тот смеялся с облегченной радостью и пожимал его руку, суетливо выговаривал заплетающимся языком, злясь, что его способность к связной речи сильно отстает от его эмоций.

— Виталя!.. Как я рад!.. Я знал, что найду вас! Я знал, что все это неспроста! Я сразу как проснулся… я подумал… водитель сука!.. знаешь, как больно было?!.. как по-настоящему!.. все, как мы предполагали!.. я же все помнил!.. я сразу же сунулся… сын профессорши!.. козел какой-то открывает… я ему — типа, Жорка?!.. а он мне — нету такого!.. думал, напутал чего… сидел-сидел… а потом думаю… еще раз… эх, Виталя-Виталя!..