Увидеть лицо

Сколько времени прошло с тех пор, как все они начали обращать друг на друга внимание? Часа три? Или два с половиной. Не так много, во всяком случае. А она уже побаивается Алексея и Виталия, Алексей готов вцепиться тому же Виталию в горло, между Харченко и Рощиной установилась вполне отчетливая неприязнь… А что будет, когда пройдет шесть часов? Или двадцать? Где гарантия, что они все не передерутся между собой, как пауки в банке?

Алина закрыла глаза и позволила назойливому беспокойству о ресторанчике заполнить все свое сознание. Сейчас эти мысли, теплые образы, почти слышимый плеск воды и почти осязаемые запахи кухни даже успокаивали. Особенно, если не смотреть на оконное стекло, не наблюдать за бесконечным бегом бесконечных дождевых капель и не видеть, как встряхивают листьями деревья, которым не положено быть вместе.

* * *

Ближе к концу четвертого часа все, если не считать задремавшей Светы, успели окончательно запутаться в версиях — от реальных и вполне невинных до самых фантастических. Дорога попрежнему оставалась пустынной — ни одной машины на ней так и не появилось, и автобус одиноко катил сквозь непрекращающийся дождь. Вдобавок, где-то за низкими толстобрюхими тучами начало угрожающе погромыхивать, словно там ворчал, просыпаясь, неведомый сердитый великан. В открытые форточки врывался резкий запах озона. Марина попросила Петра Алексеевича включить свет, и тот беспрекословно подчинился. Теперь пассажиры больше не прятались в тенях, но и тревога и на лицах, и в глазах была освещена самым безжалостным образом.

— Ни хибарки, ни машинки, — кисло сказал Олег, поглядывая в окно на сплошную стену мокрых деревьев. — Хоть бы на велосипеде кто проехал, что ли! Али просто бегом пробежал. Не знал я, что в отечестве есть настолько обширные необитаемые территории.

— Если мы до сих пор еще в отечестве, — вполне серьезно заметил Жора, чья голова почти полностью возвышалась над спинкой кресла. — Ни по природе, ни по климату ничего не понять.

— Смотря, откуда нас везут и как на самом деле давно, — Ольга осторожно массировала затекшее колено. — Если нас действительно усыпили, как тут некоторые считают…

— Глупости все это! — уже в который раз возмутилась Марина. — Кому бы такое понадобилось?! Наверняка скоро все очень просто объяснится само собой.

— Правда? — скептически осведомилась Ольга. — Может, уточните, как скоро? Вы не заметили — это «скоро» длится уже довольно долго! Вспомните про билеты, про табличку, про все эти странности с автобусом, если верить нашему многоуважаемому шоферу, про то, что мы черт знает где находимся!.. У вас весь ум в волосы ушел?!

Прежде, чем Рощина успела достойно ответить, Виталий встал и, обернувшись, произнес с ледяной вежливостью:

— Брейк, дамы. Рассуждать рассуждайте, но на личности не переходите. Еще кошачьих свалок тут не хватало! Не накаляйте обстановку, она и без то-го паршивая, и не забывайте, что помимо вас здесь еще есть люди, которые тоже могут переживать. Вы, надеюсь, девушки умные, сообразительные и свои разборки тормознете до развязки. Верно?

На последнем слове в его голосе прозвучала легкая угроза, но в противоречие ей на губах появилась неопределенная улыбка, и адресована она была Рощиной. Та, чуть порозовев, сердито передернула плечами и отвернулась.

— А вам не кажется, что вас это совершенно не касается?! — сказала Харченко враждебно, но за этой враждебностью промелькнула некая заинтересованность. — Мы как-нибудь без вас разберемся.

— Без меня не получится, — улыбка Виталия стала иной, — так что лучше не разбирайтесь. Иначе вас придется успокаивать.

— Мы уже видели, какими методами вы успокаиваете! — неожиданно подала голос Алина, попытавшись встать, но Олег удержал ее за руку. — Их вы тоже чуток придушите для поднятия дисциплины?!

Виталий ничего не ответил, только усмехнулся и сел на свое место. Закинув руку за голову, он закрыл глаза. Толстые звенья его серебряной цепи тускло поблескивали в неярком свете автобусных ламп.

— Зря ты так, — негромко прогудел рядом Жора.

— Если бы! — иронично отозвался Виталий, не открывая глаз. — Ты когда-нибудь видел, как искры или окурок попадают на сухую солому? Огня-то всего ничего, такая малость… а солома вспыхивает и сгорает мгновенно — ахнуть не успеешь.

— Это ты к чему? — спросил Вершинин недоуменно, пытаясь поудобней устроиться в кресле.

— Это я к тому, старик, что солома — это мы, полный автобус соломы, и с каждой минутой она становится все суше.

— Но искры можно и залить, — Жора потер лоб. — Не обязательно их давить.

— Мне некогда бежать за водой. Да и некуда.

— Зачем же бежать за водой? — лицо Жоры стало настолько невинным, на-сколько это было возможно при его тяжелых и резких чертах. — Всегда можно использовать ту, что под рукой.

Виталий, приоткрыв один глаз, посмотрел на него, и оба неожиданно разразились громким хохотом, звонко хлопнули друг друга по ладоням — так просто, словно были знакомы не один год, после чего каждый погрузился в свои мысли.