Уважаемые отдыхающие!

Поводом к творчеству послужили пресловутые кипарисы, проросшие корнями на голову Кати-дурочки. Кипарисы эти могли иметь отдельную табличку, какую ставят у деревьев в столичных, например, парках. Этому дереву столько-то лет. Высажен во времена… Люди ходят, смотрят, удивляются. Да неужели? А с виду обычное дерево. Так вот местные кипарисы тоже, как уже говорилось, были высажены… и им столько-то лет… Что же происходит, товарищи? Подумав, Инна Львовна решительно зачеркнула «товарищи» и заменила на «граждане», потом еще подумала и написала «господа». Подумав еще, вычеркнула все обращения, оставив риторический вопрос. Что же происходит? Во время празднования дня рождения директора пансионата сотрудниками, среди которых присутствовали и любовница директора, и его сын, которого укрывают от спецучреждения, а он беспокоит отдыхающих своим поведением, был подожжен кипарис, который был высажен… и так далее. С одного боку кипарис стал желтым, в чем можно легко убедиться, придя с инспекцией. И ведь речь не только о кипарисе, хотя и о нем в первую очередь, ведь дерево было высажено… ему столько-то лет… и так далее, но и о соблюдении правил противопожарной безопасности. Ведь подпаленный с одного своего исторического бока кипарис – явное доказательство того, что правила не соблюдаются. Нет датчиков задымления, нет огнетушителей, нет ведра с песком. А кроме того, сотрудники незаконно проживают в номерах. Подумав, Инна Львовна вычеркнула последнее и оставила только про кипарис, поскольку проживание требовало отдельного доноса и отдельного разбирательства. Нечего все валить в одну кучу. Она не какая-нибудь городская сумасшедшая.

Перечитав, Инна Львовна вычеркнула строчки про Славика. Потом, позже, когда на первое письмо будет реакция. Тут уже и про Славика, и про Катю-дурочку можно добавить. Про незаконное использование пансионатского фонда – тоже отдельно. Как вишенку на торт положить, чтобы уже никаких сомнений. И про сожительство, образ жизни начальника, моральный облик сотрудников – тоже потом. Залакировать.

Инна Львовна легла в свою одинокую девичью кровать с легким сердцем. Хорошо вечером поработала.

Пусть проверяют. Факт празднования дня рождения был? Был. Кипарис желтый? Желтый. А из-за чего – из-за солнца, которое в этом году беспощадное, жгучее, вся трава желтая, или имело место преступное возгорание – пусть специалисты разбираются. Лишь бы отреагировали, а там Ильичу все равно жизни не дадут. С его-то «послужным списком». Да прямо под кипарисом скрутить обязаны. И тогда… На вожделенном «тогда» Инна Львовна уснула. У нее был крепкий здоровый сон.

А Ильич опять бессонницей мучился. Надо Галю завтра попросить – пусть траву заварит. Галя стала мастерицей травы сонные и успокаивающие заваривать – Виктору и Славику. Ильич сначала отказывался – боялся уснуть и сына «проглядеть». А если он кричать начнет? Или испугается? Но потом Ильич сдался, так что Галя обоих стала своим чаем поить. Славику сахар подсыпала, для сладости, а Ильичу покрепче делала. Галя нужна, ой как нужна. Она в быту спорая оказалась. Пусть с занавеской что придумает. Как тут уснешь? Про Инну он и так все знает. Только не хочет Галю беспокоить. Не хочет, чтобы она еще больше нервничала. Да, Инна еще устроит. Только вопрос – когда? Дала бы спокойно дожить хотя бы этот сезон. Может, как советовала Галя, с Вань-Ванем поговорить? Он единственный, кто на нее, возможно, влияние имеет. Но пока тихо. Может, и рассосется? Галя на него сердится, не понимает. Хотя лучше всех его знает. Он будет молчать, ради Славика. У нее Светка. Она не пропадет. А Славик пропадет. Они даже поругались. Из-за фразы, что Светка не пропадет.

– Почему? Почему ты так уверен? С чего ты так решил? Светка – не пропадет! Да я за нее каждую минуту боюсь! Что у нее в голове? Ты знаешь? И я не знаю! Ты что, не помнишь, какой я была? Забыл? Тоже думала, что не пропаду! Видишь! Посмотри на меня! Кто я? Разве это я? Славик, Славик… Ты из-за Славика и тогда, и сейчас дышать спокойно не можешь. Ты боишься. Даже Инну боишься! Понимаешь? Ты хоть понимаешь, кого ты боишься? Инну! Да как ты можешь? Я устала, понимаешь? Устала от всего. От тебя устала! Мне надоело бояться. Тебе не надоело?

Галя заплакала и ушла. Ильич подошел к вентилятору, включил, расставил руки, как делал Славик, и долго так стоял.