Утверждая ту, что их

— Мы жили на Аляске, в Анкоридже. Это были Тайер, я и наши родители. Взрослеть было довольно тяжело. Мой отец был военным, поэтому он привез домой свои жесткие правила. У нашего отца были проблемы со злостью и гневом. Казалось, он всегда находил плохое во всем и во всех. Будучи самым старшим, я принял на себя всю тяжесть его ярости. — Тишина заполнила кабину грузовика на несколько долгих минут. Джесса не хотела ничего говорить и рисковать, чтобы Дикон не закрылся от нее. — Я рад, что он бил меня, а не Тайера. — У нее перехватило дыхание от его тихих слов. — Однажды, когда я был постарше, спросил его, почему он так поступил со мной. Он ответил, что достойный мужчина может принять боль и превратить ее в силу, — Дикон поморщился, прежде чем продолжить: — Тайер всегда был самым умным мужчиной, который мог решить любую проблему и исправить результат. Может быть, именно поэтому наш отец был так добр к нему, потому что не считал его сильным.

— Мне очень жаль, Дикон, — протянув руку, она переплела свои пальцы с его. — А твоей мамы там не было? Разве она не могла тебе помочь? Противостоять твоему отцу? — Его рука крепче сжала руку Джессы, прежде чем он снова заговорил.

— Моя мать вела себя как большинство женщин в нашей… группе. — То, как он говорил о женщинах, называя их женщинами, казалось немного странным, но она предположила, что это, должно быть, то, как они говорили там, откуда он пришел. — Она была послушной и покорной. Мой отец держал ее под каблуком, диктуя ей жизнь так же, как и нам. — Дикон повернулся и посмотрел на нее, и Джесса впервые увидела на его лице выражение полного поражения. — Он запирал меня в шкафу, чтобы «закалить». Он бил меня до крови, чтобы избавить от слабости. Иногда он пытался преследовать Тайера, но я умолял его избить меня. Я провоцировал проблемы, чтобы его внимание не было направлено на Тайера. Я хотел, чтобы его гнев был направлен исключительно на меня.

Слезы плавали в ее глазах на то, что он произнес. Как может родитель причинить вред собственному ребенку? И будет ли мать сидеть сложа руки и смотреть, как это происходит? Ей хотелось притянуть Дикона к себе и обнять его большое тело. Джесса хотела сказать ему, что все будет хорошо, что он не был слабым или покрытым шрамами. Хотя все эти слова вертелись у нее на кончике языка, ничего не выходило. Дикон был физически сильным человеком. Теперь, когда он рассказал ей о своем травмирующем детстве, она постепенно начала понимать, почему он так себя вел. Грубость во время секса, звериная манера держаться. Джесса только что познакомилась с ним. Но все это было ясно как божий день. Теперь это имело смысл, особенно с его разрушенным детством. Дикон был вынужден расти самым жестоким и болезненным образом.

— Боже, Дикон. — Слезы свободно текли по ее щекам, но вместо того, чтобы утешить Дикона. Он притянул ее к своей груди, и она спросила: — А что случилось с твоими родителями? — Джесса хотела причинить боль его отцу, такую же, какую он причинил молодому Дикону.

— Тайер ушел из дома сразу после окончания школы. Он поступил в колледж и сделал что-то из себя. Он не знал о жестоком обращении, но даже если бы знал, то ничего не смог бы сделать. Наш отец был крупным мужчиной и невероятно сильным, учитывая его возраст. — Он глубоко вдохнул запах ее волос. — В тот год, когда мне исполнилось двадцать пять, они погибли в автомобильной катастрофе. Насилие закончилось задолго до этого. Я был крупнее своего отца, и когда он попытался дотронуться до меня, я дал ему понять, что он больше никогда этого не сделает. Я с ним покончил. Это был мой последний разговор с ним перед смертью. — Его руки методично и успокаивающе двигались по ее спине. — Я даже не могу выразить, какое облегчение испытал, когда узнал, что он умер. Но вместе с этим облегчением пришло и чувство вины. Несмотря на оскорбления со стороны отца и невежество со стороны матери, я чувствовал, что опустошенность, которая вплелась в мою жизнь, кажется, уменьшается. Он все еще был там, но я подумал, что, может быть, я смогу победить его.

— Дикон…