Уцелевший

Для нас это все было довольно жутко, потому что мы находились в самом центре террора, в стране, где родился и был доведен до совершенства план разрушения Мирового торгового центра таким же яростным человеком, как эти дикари. Буду откровенен: порой мне казалось, что такое сделать было невозможно. Но все мы знали, что это произошло на самом деле. Прямо здесь, в этой далекой пыльной пустыне лежали корни страшных злодейств. На родине главных боевых сил бен Ладена. И здесь они все еще замышляли разрушить Соединенные Штаты и составляли свои кровожадные планы. Здесь ненависть к Дядюшке Сэму была настолько закоренелой, что среди народа процветал и распространялся тот вид злобы, который находится за пределами понимания для большинства западных людей. Хотя бы потому, что она была оправдана только в другие, более варварские века.

На страже Америки стояли Майки, Шейн, Акс, я и остальные «котики», каждую секунду готовые к столкновению с этими тихими мастерами горного боя, крадущимися по узким тропам и несущими с собой традиционные клинки, автоматы и смерть.

Ловля этих ребят в отдаленных пуштунских деревнях сильно усложняла задачу. Потому что здесь начиналась примитивность с большой буквы «П». Хижины здесь сделаны из высушенных на солнце глиняных кирпичей, полы – земляные, и внутри постоянно стоит ужасный запах мочи и навоза мулов. На первом этаже в домах живут козы и куры. И в этих пещерных условиях террористы планировали, а потом претворяли в жизнь самые шокирующие злодейства XXI века.

Санитария в этих деревнях настолько в зачаточном состоянии, насколько возможно. У них общий туалет в виде выгребной ямы, расположенный на самом краю деревни. Относительно них нас предупредили быть внимательнее, особенно в ночных вылазках. Однажды в одну из ночных вылазок я не заметил одну из ям, поскользнулся и угодил туда ногой. Ребятам, конечно, стало весело, но в тишине ночи все старались не засмеяться в голос и еле сдерживались. Только мне было не смешно.

На следующей неделе произошло нечто гораздо худшее. Мы в кромешной темноте пробирались по каменистому склону и искали место для наблюдательного пункта над небольшим скоплением хижин и козлиных загонов. Без приборов ночного видения разглядеть что-либо было нереально, и внезапно я соскользнул в зияющую подо мной дыру.

Крикнуть в голос я не посмел. Но я знал, что опускаюсь все глубже в яму, и меня передернуло от одной мысли о том, куда я могу попасть. Я просто выкинул свою правую руку прямо вверх, крепко держа в ней автомат, и постепенно погружался в зловонный деревенский туалет. Я почти утонул, когда, наконец, услышал, как мои товарищи шипят друг другу: «Берегись! Латтрелл снова нашел сортир!»

Никогда еще ни на одной из афганских миссий парни столько не смеялись. Но это был один из самых ужасных случаев в моей жизни. Я бы мог заразить тифом всю базу «Баграм». Мне было до жути холодно, но я с радостью прыгнул в реку в полном обмундировании, просто чтобы смыть с себя все это.

На пограничных контрольных постах периодически возникали серьезные проблемы, и тогда нам приходилось загружать во внедорожники «Humvee» и перевозить до восемнадцати парней туда, а потом идти пешком много километров. Проблема была в том, что пакистанское правительство питало очевидную симпатию к «Талибану» и в результате оставляло приграничные территории на северо-востоке без контроля. Пакистан постановил, что блюстители порядка и пограничники могут патрулировать только асфальтированные дороги и территорию в двадцать метров по обеим сторонам. За пределами этого пространства может происходить что угодно, так что талибские солдаты просто сторонились крупных дорог и переходили в Афганистан древними тропами. Они могли гулять туда-сюда через границу, как им заблагорассудится, но так происходило до тех пор, пока мы им не помешали. Многие афганцы хотели всего лишь перегнать скот, и такие случаи нас не касались. Однако талибы это знали и часто передвигались, переодевшись в погонщиков скота, а вот такие вещи касались нас напрямую. И караваны верблюдов, нагруженных взрывчаткой, касались нас очень сильно.

И почти каждый раз мы подвергались атакам. Легчайший шум, выдающий наши позиции, – и кто-то тут же открывал по нам огонь, часто со стороны границы с Пакистаном, куда мы не имели права соваться. Итак, мы двигались, применяя все хитрости и уловки, которые знали, фотографировали местность, брали в плен зачинщиков и бунтарей, всегда оставались на связи с базой и вызывали подкрепление, когда нам нужна была помощь.

Наше командование было твердо убеждено, что ключевыми моментами для успешного проведения операции были разведка, идентификация людей, которые собирают бомбы, а также определение местонахождения их складов и подрыв талибского арсенала, прежде чем им воспользуются. Но разведка всегда была сложным делом. Наш враг был жесток и непреклонен, их не волновало ни время, ни их жизнь. Они верили в одно: что избавляют свою священную мусульманскую землю от неверных захватчиков. И в конце концов, им это всегда удается, разве не так?