Уцелевший

Я боролся с этой веревочной петлей, упрямо добирался до верха и соскальзывал вниз. Один из довольно крупных парней разжал руки и упал прямо на песок, сломав руку и, кажется, еще и ногу. Наше количество снова сократилось. Другое упражнение, которое я особенно запомнил, была грузовая сеть. Вы видели такие сети сто раз: они предназначены для перевозки тяжестей. Состоит сеть из перевязанных квадратами веревок с узлами, подобные на судостроительных заводах используют. Все и каждый из нас обязательно должны были хорошо научиться взбираться по такой сетке, так как SEAL используют такие для посадки и высадки с подводных лодок и кораблей, а также чтобы забираться и вылезать из надувной лодки.

Но для меня это было очень тяжело. Казалось, что, когда я запихивал свой ботинок между веревками и тянулся наверх, точка опоры для ноги тут же сползала вниз, а предполагаемая точка опоры для руки, наоборот, подскакивала вверх. Конечно, если бы я весил 55 килограммов, это не было бы проблемой. Когда я впервые лез по сети, едва засовывая ноги в дыры, то немного застрял в ней где-то в 15 метрах над землей с распростертыми руками и ногами. Наверное, я выглядел, как капитан Ахав, запутавшийся в гарпунных веревках после путешествия на дно океана с Моби Диком.

Но, как и во всех остальных наших упражнениях, выполнение его зависело целиком от техники. Инструктор Рено всегда был рядом, чтобы подсказать это мне. Уже через четыре дня я мог вскарабкаться по сети, словно цирковой акробат. Хотя ладно – я был больше похож на обезьяну. Я добирался до верха, хватался за огромное бревно, на котором висела сеть, перелезал через него и спускался вниз по обратной стороне, как Человек-Паук. Ладно, ладно – как обезьяна.

У меня были подобные проблемы и с веревочным мостом, который всегда казался мне неисправным, потому что раскачивался слишком сильно вправо и влево. Но инструктор Рено лично был рядом и помогал мне восстановить равновесие, частенько посылая меня в океан, где было так холодно, что аж сердце замирало. Потом я валялся в прибое, чтобы весь оставшийся день песок растирал кожу до крови, чтобы все чесалось до тех пор, пока я не попаду в отделение специальной обработки, где напор воды очистит меня тем же способом, которым чистят трактор с засохшей грязью.

Хотя чистый трактор не имеет с нами ничего общего. Ведь никто потом не сваливает его в глубокий конец бассейна и не оставляет его там до тех пор, пока он не начнет отращивать плавники. Это был еще один счастливый день в жизни солдата, проходящего подготовку Indoc. Естественно, класс 226 ежедневно уменьшался, а мы еще даже не начали программу BUD/S.

Думаете, было большим облегчением наконец закончить дневные заботы и вернуться в свою комнату ради отдыха и, возможно, сна? Мечтайте. В Коронадо нет понятия отдыха. Это место – живое и яркое доказательство правдивости слов римского стратега Флавия Вегеция, который сказал: «Хочешь мира – готовься к войне». «Морские котики», правда, обычно говорили по-другому: «Хочешь спокойствия, друг? Лучше надевай-ка форму». Это было почти одно и то же.

Этот римлянин знал, что говорит. Его трактат «De Rei Militari» («Краткое изложение военного дела») был Библией европейской военной истории на протяжении более 1200 лет, и его принципы все еще применяются в Коронадо. Особенно обращается внимание на постоянные отработки навыков, тяжелые тренировки и строгую дисциплину. Флавий Вегеций советовал римским полководцам прилежно собирать разведданные, грамотно изучать и использовать местность, а потом пускать вперед легионеров, чтобы окружить их цель. Почти так же действуем мы и сегодня в заграничных командировках против террористов. Уя, Флавий Вегеций!

Коронадо, как и Нью-Йорк, – город, который никогда не спит. Инструкторы всегда патрулируют коридоры наших казарм – и ночью, и ранним утром. Один из них однажды зашел в мою комнату после того, как я только что вымыл ее и даже отполировал пол так, что в него можно было как в зеркало смотреться. Он тонкой струйкой высыпал горсть песка на пол и устроил мне разнос! Потом приказал мне бежать в Тихий океан вместе со своим напарником и под его присмотром «искупаться в море и в песке». Потом нам опять пришлось идти в отделение специальной обработки, и визг холодных гидравлических труб и яростных водных лопастей разбудил полказармы и поверг нас очередной раз в шок. И никого не волновало, что было два часа ночи и мы все равно снова вернемся под этот же душ уже совсем скоро.

Мой сосед по комнате в ту ночь ушел с курса. У него сдали нервы только от того, что он увидел, как со мной обошлись. Не знаю, понимал ли он, что я чувствовал.