Утро звездочета

— Видите ли, страна движется к неизбежному. К сожалению и к ужасу живущих и, главное, будущих поколений, этим неизбежным является фашизм. Нацизм, нашизм — не в названии дело, когда речь идет о смерти. К сожалению, эта, с позволения сказать, перспектива, представляется мне неизбежной. Наверное, — пожимает он плечами, — ничего удивительного с высоты тысячелетий тут нет, и многие государства и цивилизации проходят через заражение этим вирусом. Но, знаете, как-то не хочется думать, что это случится с твоей страной, с твоими близкими. С внуками, правнуками, которым придется жить при фашизме. Вам хочется, чтобы ваши дети жили при фашизме?

Я молчу, не сводя с него взгляда.

— И никто — ни я, ни вы, ни все мы вместе уже ничего не можем сделать. Даже власть, выпустившая этого джинна из бутылки, не в состоянии загнать его обратно. А ведь она и не пытается, наоборот, лишь подливает бензина. Вы посмотрите: уровень жизни, если верить нашей пропаганде, растет, а число националистических, нет, даже человеконенавистнических проявлений множится день ото дня. Откуда это? Если власть способна контролировать бизнес, почему мы решили, что она не в состоянии ограничивать экстремистские проявления? Откуда эта блаженная вера? Значит, выкорчевать, выдергивать с корнями демократическую поросль с политического поля они могут, а дать экстремистам по башке — кишка тонка? Так получается? Отправить на нары миллиардера — как пушинку с плеча сдунуть, как оказалось. А запереть в КПЗ сотню бритых молодчиков с железными прутьями, которых личная охрана того же олигарха при необходимости перестреляла бы как воробьев, государство, видите ли, не в состоянии? Это ли не лицемерие, я вас спрашиваю?

Мне и в самом деле кажется, что допрашивают меня, но отвечать совершенно не хочется.