Утро, полдень и вечер

Елена вспомнила о детях. Куда они запропастились? Она прошла по разоренному дому, вышла через заднюю дверь и позвала ребятишек. Так вот где они спрятались! Сидят в канаве и плачут. Они думали, что маму тоже увели. Елена смягчилась и обняла сразу всех троих своими крепкими, мускулистыми руками.

— Мама, а что папа сделал?

— Не задавай глупых вопросов! Папа — хороший человек, поэтому они и забрали его. — Елена выпрямилась. — Маме некогда, пошли к дяде Джону, ладно?

Дети обрадовались. Старый Джон Домбровский умел ладить с малышами. Когда Елена оставляла у него своих детей, она была спокойна.

Но сегодня, завидев их, Джон растерянно всплеснул руками. Его длинные черные усы уныло обвисли. Оказывается, блестящая идея привести к Джону детей осенила и других родителей. У него уже сидели малыши Виджила и кем-то приведенные дети Алтаграсии. По нервным жестам Домбровского Елена поняла, что он не в своей тарелке.

— Но неважно! Vano-vano![21] Дети — смирный! Дети — добре!

Старый Джон так и сыпал фразами на нескольких языках, которые никто не мог понять, хотя и считали его кто словенцем, кто греком, кто турком, а кто болгарином. Слова он составлял наполовину из английских, наполовину из испанских слогов. Тем не менее Елена догадалась, что он хотел сказать, наблюдая, как он озабоченно и в то же время покорно разводит руками. К тому же она видела, что ребята уже освоились на новом месте и занялись интересными игрушками, которые Джон вырезал из твердого кедра и держал на случай таких визитов. Елена поцеловала ладонь и приложила ее ко лбу старика. Тот улыбнулся и кивнул. Елена ушла.

Пока она добралась до места стоянки ветхого автомобиля Джоу, полицейская машина давно уже скрылась из виду. Дав сразу вторую скорость, Елена помчалась в контору шерифа. Она убедит их, что Джоу не было на месте происшествия — он работал в лавке. Убедит, даже если для этого пришлось бы проломить им лбы.

Она с силой захлопнула за собой дверцу машины и зашагала в контору. Ее полное волевое лицо обрамляли пряди светлых волос.

— Смотри, жена Старова пришла, — услышала она мужской голос и остановилась.

— Эй вы, головорезы, — начала было Елена, но в это время двое мужчин, подойдя сзади, схватили ее за руки.

— Не трогайте меня, — закричала Елена. Услышав взрыв смеха, она пришла в ярость. Сильным рывком она высвободила руки, повернулась и ударила ногой ниже пояса одного из мужчин. Тот со стоном упал, а другой снова схватил ее за руку. Началась свалка. Елена ликовала: этого ей только и нужно было!

Упавший мужчина впился зубами в ее ногу. Не успела она опомниться, как страшный удар повалил ее на землю, в глазах потемнело.

Неизвестный, приведший Долорес Гарсиа домой, сказал:

— Ya’sta la casa. Bueno?[22]

— Хорошо, — ответила Долорес. — Gracias[23].

Она нащупала ручку двери и вошла. Ребенок плакал. Долорес сменила ему пеленки и дала грудь. Как только младенец заснул, она завернула его в самое лучшее одеяло, какое только у нее было, и сама принарядилась так, словно шла на свадьбу или на первое причастие. Затем села в машину Поло и осторожно поехала из Ла Сьенегиты.

Это была самая трудная часть пути. Она рассчитывала, что, выбравшись из оживленной части города, поведет машину увереннее, поскольку ее слабые глаза смогут различать яркие цвета и тени, которые всегда лежат в кювете и наиболее глубоких выбоинах дороги. Тогда править будет легче, и она постарается держаться ближе к правой обочине.

Выезжая на шоссе, Долорес не заметила полицейского с мотоциклом и едва не наехала на него. Лишь в самую последнюю секунду, увидев мотоцикл, она резко затормозила.

Разъяренный полицейский отскочил в сторону. Потом, подбежав к машине и склонив одутловатое лицо, выглядывавшее из-под козырька офицерской фуражки, прорычал:

— Какого черта? Вы что, хотели задавить меня?

— Я ищу ребенка, а вас не видела.

— Дайте-ка мне ваши права.

Боясь, как бы не вынуть по ошибке какую-нибудь другую бумажку и таким образом выдать слепоту, Долорес подала ему свою потрепанную кожаную сумочку. Полицейский тщательно осмотрел содержимое, нашел, что нужно, потом вернул сумку Долорес.

— Куда едете? — Полицейский разговаривал уже более миролюбиво.

— На крестины к двоюродному брату.

— А где он живет?

Гарсиа движением подбородка, как это делают индейцы, указала на север.

— Он работает с его мужем в резервации.

— С чьим мужем?

— Двоюродный брат моего мужа; она строит там дома. Мой двоюродный брат готовит ей пищу.

Наступила пауза. Полицейский был явно сбит с толку.

— Ваш двоюродный брат — мужчина или женщина?

— Мой двоюродный брат — хороший мужчина. У него ребенок, его тоже надо крестить.

Полицейский офицер был не в силах что-либо понять.

— Очень сожалею, сестрица, но придется вам отложить крестины и быстренько возвращаться домой. Здесь нельзя сегодня ездить. Попробуйте завтра.

Долорес не хотела сдаваться.

— А как быть со священником? Она не придет завтра.

— Очень жаль, но иначе нельзя. Поворачивайте.