Утро, полдень и вечер

Бедная Лугардита! Когда развернулись события у дома Артуро, ее там не было. Она бродила по поселку и рылась в мусорных баках в поисках пищи для своих четырех внуков. В это время, сразу после ужина, она всегда рылась в мусоре. Бедняжка, pobrecita! Хотя и следовало бы ее поругать (ведь существует Совет безработных, отстаивающий ее право на пособие!), однако нельзя забывать, что она не совсем в своем уме с тех пор, как ее сына убили во время забастовки и сноха — gringa[13] — уехала в Техас, оставив ей четырех детишек. Вот и приходится Лугардите лазать по мусорным бакам, потому что она позволила запугать себя и вышла из Совета безработных. Теперь-то она, наверное, поняла, что маленький забитый человек в одиночку ничего не добьется, только рабочая солидарность может дать плоды. А поэтому арест вдовы Лугардиты касается их всех.

Почему ее арестовали? По мнению Майка, объяснение этому простое: эта женщина является ближайшим из оставшихся в живых родственников Транкилино де Ваки. Она двоюродная сестра отца Транкилино, шахтера, погибшего при обвале незадолго до рождения Транкилино. Мать Транкилино, индианка из племени навахо, после смерти мужа возвратилась в резервацию, где Транкилино и провел свое раннее детство. Но когда мать вышла замуж вторично, было решено послать его в американскую школу. Он переехал в Реату, к Лугардите, и она стала ему второй матерью.

Итак, они арестовали Лугардиту, не решившись схватить самого Транкилино, потому что он, являясь председателем Совета безработных, пользуется большой любовью в народе и к тому же превосходно говорит по-английски и по-испански. Он оказывает влияние на мэра и во время выборов в муниципалитет уговорил того выступить против выселения. Даже бывшие штрейкбрехеры, живущие в шахтерском поселке, уважают его. В тот вечер, когда у дома Артуро развернулись события…

Тут Транкилино прервал Майка и перестал переводить его выступление, сказав, что Майк уклоняется от темы. Про себя же подумал, что Майку следовало быть осторожнее и не говорить о связях Транкилино с теми, кто живет в домах компании. Если среди собравшихся есть хоть один доносчик (а кто сомневается в том, что их значительно больше?), месяцы кропотливого труда пропадут даром. Рабочие, занесенные в черный список, навсегда останутся за бортом, и победа, одержанная благодаря забастовке, будет сведена на нет.

Транкилино предложил Майку говорить по существу. Как шли переговоры с шерифом?

Майк кивнул и продолжал. Во время переговоров старый Хосе Амадо Контрерас взглянул на Негритенка Моби Дугласа, стоявшего перед шерифом, и предложил: «Я думаю, что если мы хотим видеть Рамона, то лучше всего нам собраться завтра в суде».

А шериф Гилли Маккелвей, немного понимавший по-испански, грубо крикнул Негритенку: «Только посмей явиться в суд!» Выпятив нижнюю челюсть, он зло посмотрел на Дугласа, а потом повернулся к остальным и сказал: «Если я увижу возле суда хоть кого-нибудь из вас, голодранцев, пеняйте на себя, ясно?» И, не дав им опомниться от удивления, добавил: «По-дружески советую не соваться туда».

Алтаграсия Арсе возразила ему, сказав, что на суде могут присутствовать все, тем более она, жена обвиняемого Рамона Арсе. Но Майк шепнул ей, что не следует лезть на скандал, и увел делегацию.

Не кроется ли за словами шерифа Гилли угроза осудить Рамона на длительное тюремное заключение? И что означает его «дружеский совет»? Известно, что по сравнению с помощником шерифа Бэттом Боллингом, который в дни забастовки был шерифом, Гилли не такой уж плохой человек. Все помнят, как во время демонстрации у склада продуктов для безработных Бэтт Боллинг приставил дуло пистолета к груди Вудро Вильсона Лусеро, а Гилли отвел пистолет в сторону и приказал ему не вмешиваться не в свое дело. А теперь он «дружески советует». Не хотел ли он предупредить, что против них что-то затевается?

Транкилино предложил не обсуждать этого вопроса. Все выяснится завтра. Только надо, чтобы в суде собралось побольше народа. Если люди не наберутся терпения и не досидят до конца заседания, могут случиться неприятности, как это было в случае с Агапито Ортегой, который несколько лет назад возбудил дело против компании, требуя компенсации за увечье. Зал суда был полон вооруженных помощников шерифа и охранников из шахтоуправления, а рабочие побоялись войти. Да Агапито и не настаивал, потому что был уверен в справедливом исходе. Но едва рабочие ушли, дело было прекращено. Так и не получивший никакой компенсации, Агапито даже не понял, как это случилось, ибо все было обставлено по-ученому и шло вроде бы по закону.

Присутствие общественности на публичном слушании дела есть средство воздействия демократии на правосудие. Тем более если власти замышляют осудить Рамона и Артуро. Как-никак, а многочисленные свидетели помешают им действовать откровенно.

И все же надо соблюдать осторожность, бдительность и дисциплину. Никакой анархии или ненужной смелости. Следует проявлять выдержку, как и подобает руководителям рабочего класса.