Утро магов

Вот Чарлз Форт, любитель необыкновенного, летописец чудес, поглощенный колоссальными размышлениями о размышлении. Он обвиняет сам способ мышления цивилизованного человека. Он вовсе не согласен с двухтактным двигателем, питающим современные рассуждения. Два такта: да и нет, положительное и отрицательное. Современные знания и разум покоятся на этом двухстороннем функционировании: верно-ложно, открыто — закрыто, живое-мёртвое, жидкое-твёрдое и т. д. Вопреки Декарту, Форт заявляет о необходимости точки зрения на общее, а исходя из этого частное может быть определено в его отношении к общему; каждая вещь будет воспринята как промежуточная между другими. Он требует нового способа мышления, который в состоянии воспринимать как реальные промежуточные состояния между «да» и «нет», между положительным и отрицательным. То есть рассуждение, поднимающееся над этой двусторонностью. В некотором роде — третий глаз разума. Чтобы выразить видение этого третьего глаза, язык, являющийся предметом такой двусторонности (заговор, организованное ограничение), недостаточен. И Форт должен использовать прилагательные, двуликие, как Янус, в виде эпитетов «реально-ирреальный», «нематериально-материальный», «растворимо-нерастворимый».

Завтракая однажды с Бержье и со мной, один из наших друзей выдумал с начала и до конца некоего важного австрийского профессора по имени Крайслер, сына владельца магдебургской гостиницы с вывеской «Два полушария». Герр проф. Крайслер, с которым он так подробно говорил, якобы посвятил гигантский труд переработке западного языка. Наш друг думал о том, чтобы опубликовать в солидном журнале этюд о Крайслере, точнее, об его «вербализме», — и это была бы очень полезная мистификация. Ведь Крайслер попытался распустить корсет языка, чтобы этот последний наполнился, наконец, тем промежуточным состоянием, которым пренебрегает наш теперешний образ мышления. Приведем пример. Отставание и опережение. Как мне определить отставание в отличие от опережения, которого я хотел бы достигнуть? Нет такого слова. А вот Крайслер предложил бы слово «отстажение». А определение моего прежнего отставания? «Оперевание». Здесь речь идет только о временной промежуточности. Но погрузимся в психологические состояния.

Любовь и ненависть. Если я люблю трусливо, любя только самого себя в другом, таким образом вовлеченном в ненависть, то разве это любовь? Это только «любовисть». Если я ненавижу своего врага, не теряя, однако, нити, объединяющей меня со всеми живыми существами, выполняя свою задачу врага, но примиряя ненависть с любовью, то это уже не ненависть, это «ненабовь». Перейдем к основным промежуточностям. Что значит «умереть» и что значит «жить»? Сколько промежуточных состояний мы отказываемся видеть? Есть «умежить», которое не означает" жить", а означает только «не позволять себе умереть». И можно жить полной жизнью, несмотря на необходимость умереть, что значит «жимереть». И наконец, посмотрите на состояния сознания: как наше сознание плавает между сном и бодрствованием. Как часто мое сознание только «бодспит» — думаешь, что оно бодрствует, когда оно позволяет себе спать! Богу угодно, чтобы зная, как проворно оно засыпает, оно пыталось бодрствовать — и это значит «спаствовать».

Наш друг читал Форта, когда придумывал эту гениальную шутку. «Пользуясь выражениями метафизики, — говорит форт, — я считаю, что все, называемое обычно „существованием“, а я называю „промежуточностью“, — это мнимое существование, не реальное и не ирреальное, оно выражает попытку устремления к ирреальному или попытку проникнуть в реальное существование». В современную эпоху такое начинание беспрецедентно. Оно говорит о больших изменениях в способе мышления, которых требуют теперь открытия известных физико-математических реальностей. На уровне частицы, например, время движется одновременно в обоих направлениях. Весь мир одновременно непрерывен и пунктирен. Уравнения одновременно правильны и неверны.

«То, что называется Быть, — это движение; всякое движение — это не выражение равновесия, а попытка уравновешивания, где равновесие не достигнуто. И простой факт существования выражается в промежуточности между равновесием и его отсутствием». Написанное в 1919 г., это приближается к современным размышлениям такого физика и биолога, как Жан Менетрис, относительно инверсии энтропии. «Все явления в нашем промежуточном состоянии или мнимом состоянии представляют попытку организации, гармонизации, индивидуализации — это есть попытка достичь реальности. Но всякая попытка терпит неудачу из-за её продолжительности или из-за внешних сил, из-за исключительных фактов, связанных г исключенными». Это предвосхищает одну из самых абстрактных операций квантовой механики — нормализацию функции, операцию, состоящую в установлении функции, описывающей объект так, чтобы было возможно отыскать этот объект во Вселенной.