Утро

- Что вам угодно, сударь? - спросил Азизбеков сухо. - Что это за комедия? На каком основании?

- Ах, вы не знаете? - съязвил жандармский офицер. - Сейчас узнаете! Выгружайте свои вещи!

Увидав чемодан и корзины, он обрадовался, даже облегченно вздохнул.

Рашид недоуменно смотрел то на Азизбекова, то на жандармского офицера и все еще ничего не понимал. Видя, однако, что двоюродный брат ничуть не испуган, он тоже несколько успокоился.

Жандармский офицер бросился к чемодану и корзинам, только что выгруженным Рашидом. Порывшись в них, офицер не поверил глазам своим и тут же бросился к экипажу. Пошарив в фаэтоне, он вывернул карманы Азизбекова, Рашида и извозчика.

- Где же оружие? - заорал он истошно. - Где оружие, я вас спрашиваю?

Высоко вскинув руку с револьвером, он двинулся на Мешади. Казалось, он хочет ударить его в лицо. Но натолкнувшись на насмешливый взгляд больших, широко раскрытых глаз Азизбекова, офицер опешил и сделал шаг назад. Так мог смотреть человек, абсолютно уверенный в себе и чувствующий свое превосходство.

Время шло, и спокойствие Азизбекова все возрастало. Если шпики не обратили внимания на Ханлара, погнались за фаэтоном, значит, тот теперь благополучно достиг условного места и припрятал оружие, за которым так рьяно охотился жандармский офицер.

- Где оружие? - снова заорал офицер.

- Какое оружие, сударь? - с убийственной насмешкой спросил Азизбеков, Или в тот день вы тоже искали меня оружие? Зря только тратите время, сударь! Вы - в который уже раз! - ошиблись адресом. Позвольте нам следовать своей дорогой, господин офицер. Вам придется ответить за самоуправство! Не задерживайте понапрасну. Мы и так опаздываем...

Глава двадцать первая

Смирнов пошел к Азизбекову договариваться о дне налета.

Он горячо взялся за подготовку, подобрал из рабочих группу участников, вооружил их, дал каждому определенное задание и теперь велел ожидать приказа.

Смирнов торопился. Не желая упускать время, он работал день и ночь. Наконец-то, после томительного прозябания на мелкой мебельной фабрике, он взялся за настоящее дело.

Когда он, бодрый и веселый, вошел к Мешади Азизбекову, то сразу же заметил, что тот чем-то расстроен. Азизбеков сидел за рабочим столом, на котором горела лампа под зеленым абажуром, и рассеянно перебирал бумаги. Густые черные брови Мешади были насуплены, глаза глубо-ко запали, цвет лица принял пепельно-серый оттенок.

Григорий Савельевич спросил:

- Что с вами, Мешади? Чем вы так расстроены?

Азизбеков промолчал, пожал плечами.

"Как знать, может быть он хочет скрыть от меня причину своего горя?" подумал Смирнов и, воздержавшись от дальнейших расспросов, взял со стола книгу и стал ее перелистывать,

В комнату вошла мать Азизбекова и внесла на подносе два стакана крепкого чая и тарелку с печеньем. Тетушка Селимназ, как всегда приветливая и добрая, едва впустив гостя, уже поторопилась подать угощение.

Азизбеков отвернулся, сделав вид, что смотрит в окно. Смирнов понял, что Мешади прячет от матери расстроенное лицо. Значит, горе не семейное. Иначе тетушка Селимназ знала бы о нем. И как только старуха с пустым подносом вышла и тихо притворила за собой дверь, Смирнов повторил вопрос:

- Мешади, уж не случилось ли что-нибудь плохое с товарищами в тюрьме?

Азизбеков повернулся к Смирнову.

- Нет, Григорий Савельевич, в тюрьме ничего не случилось. Там никаких перемен... Но враги не бездействуют... Они мстят нам, где и как только могут...

- Но что же произошла? - Брови у Смирнова сдвинулись на переносице. Он сказал, сдерживаясь, хотя едва уловимые нотки обиды слышались в его голосе: - Если я не должен знать об этом, разумеется, не говорите. Я зашел только сказать, что товарищи ждут приказа.

Азизбеков теперь уже владел собой.

- Григорий Савельевич, придется на время отложить налет...

- А это почему же?

Снова воцарилась тишина. Азизбеков машинально чертил чайной ложечкой узор на столе.

- Вчера ночью... на Биби-Эйбате... стреляли в нашего друга... Ханлара... Раны смертельные.

- Стреляли в Ханлара? - переспросил Смирнов и поднес руку к вороту рубахи, как будто ворот душил его.

- Кто стрелял?

- Кто? Враги...

Григорий Савельевич стиснул зубы. Лицо его гневно нахмурилось.

- Вот видите? Когда я говорил "вооружайте рабочих", некоторые товарищи иронически называли меня террористом. Что же получается теперь? - Наемные убийцы стреляют из-за угла. Выводят из строя наших лучших товарищей. В прошлом году убили Петра Монтина, теперь посягнули на жизнь Ханлара... Ах! Смирнов ударил себя кулаком по колену. - Такой парень, такой парень! Душа-человек! Умница! Жизнь в нем ключом била.

- За какое бы дело он ни брался, все делал умно, горячо, со страстностью, - сказал Азизбеков.

- Двадцать два года! Всего двадцать два года... Смирнов вскочил и начал ходить по комнате. Он был вне себе от горя. Лицо его отражало скорбь и гнев.