Утро

- Сын мой, - начал Рахимбек вкрадчиво, - я уж решил уступить тебе во всем... Вот только что я был у Мешадибека, но не застал его дома. Ты не знаешь, где он?

Рашид молчал. Чтобы заставить отца поскорее уйти, он стоял, повернувшись к нему спиной.

- Ну что же тебе, сынок, надо от меня? - продолжал Рахимбек так же ласково. - В угоду тебе я сам, ты видишь, пошел к Мешадибеку. Твоя мать просто доводит меня до отчаяния. День и ночь плачет. У меня не камень в груди, а сердце. Ты досадуешь, что я обидел Мешади. Может быть, ты прав, я действительно обидел его в споре. Не надо было доводить до этого. Он и так обижен судьбой - остался с детства без отца. Но, клянусь аллахом, я желаю ему только добра и счастья. Хочешь, хоть сейчас отведи меня к нему. При тебе же я признаю свою вину, и мы помиримся. Что же касается Айказа, то ты сам наверно, не захочешь, чтобы я, в мои годы, пошел на поклон к какому-то нищему армянину. Мешадибек - это еще куда ни шло, это свой человек. Он мне как родной сын. Согласись он, я давно бы взял его к себе на завод управляющим. Лучше платить ему, чем чужим людям... Казалось, что старик вот-вот расплачется.

- Клянусь именем Аллаха, я не хотел бы ссориться с Мешадибеком. Ведь это он повлиял на тебя, и ты перестал просаживать деньги в казино. Выходит, человек желает добра и тебе и мне. Хорошо, помирюсь я с ним, и что бы он ни сказал, будет для меня законом...

"Надо его отсюда увести, не то он услышит голоса", - подумал Рашид и направился к балкону, выходящему на улицу.

Отец последовал за ним, как тень. Он, должно быть, хотел сейчас же, немедля, покончить ссору с сыном, помириться с Мешадибеком, посидеть с ними обоими в семейном кругу, поболтать, посмеяться, вкусно поужинать.

- Все, что я нажил, - твое, - говорил отец, приближаясь к сыну. - Не возьму же я все с собой в могилу. Ты предлагаешь - раздай рабочим. Ты молодой. Ты многого не понимаешь. Как раздать, когда и раздавать-то почти нечего? Если так пойдет и дальше, то годика через три-четыре и мне и тебе придется стать чернорабочими. Уж лучше мне не дожить до этого дня. Ведь завод не дает ни копейки прибыли, одни расходы и только. Не я один, но и солиднейшие фирмы города не в силах справиться с рабочими. Давно уже закончились стачки и забастовки в Москве и в Петербурге, а у нас в Баку все эти безобразия продолжаются. И кто знает, до каких еще пор-будут продолжаться! Ходят слухи, что здесь появился еще какой-то опасный грузин. Будто он собрал вокруг себя рабочих и только и знает, что твердит: давай, давай! Но сколько можно давать рабочим прибавки? Ведь надо же думать и о том, что и нам, промышленникам, тоже надо жить!

- Ты все время околачиваешься около Мешадибека, - продолжал отец, - а Мешадибек дружит со всякими опасными людьми. К родне он даже не заходит.

Сын еще больше нахмурился.

- Ну чего ты сердишься? - Рахимбек подошел вплотную к сыну и осторожно погладил его по плечу. В то же время он потянул ноздрями воздух, хотел проверить, - не пахнет ли от сына вином. - Ну, а куда девался Мешадибек?

- Чего ты пристал ко мне? - сердито крикнул Рашид. - Он же не маленький, не спрашивается у меня...

- Ну-ну, не сердись. Я же ничего такого не сказал... Хороший, душевный разговор, какого хотел отец, не удался, и примирение не состоялось.

Расстроенный Рахимбек вошел обратно в спальню. Но вдруг до его слуха донесся из гостиной голос. Кто-то громко кому-то грозил. Ступая на носки, Рахимбек медленно направился к выходу, а сын следовал за ним по пятам. Было заметно, что старик насторожился. Рашид не спускал с него глаз. Стараясь сбить отца с толку, он топал ногами и чуть ли не кричал:

- Сейчас придут мои гости! Я пригласил и Мешадибека, и неудобно, чтобы он застал тебя здесь. Увидит тебя - ни за что не войдет. Приходи через час, когда все выпьют и будут навеселе - я вас помирю!

Рахимбек, однако, пропускал слова сына мимо ушей и прислушивался к тому, что происходило в гостиной. Но там вдруг стало тихо. Топание Рашида было условным сигналом.

- Разве кто-нибудь из твоих гостей уже здесь? - удивленно спросил Рахимбек.

- Нет еще.

- Но я слышал голос.

- Откуда?

- Из той комнаты.

- Тебе померещилось, отец. Там еще никого нет. Я только успел расставить бутылки на столе. - Рашид посмотрел на часы. - Еще нет и девяти. Придут через четверть часа.

Какой-то внутренний голос подсказывал Рахимбеку, что сын лжет. "А что, если заглянуть туда?" - подумал Рахимбек, пристально глядя на сына. Его так и подмывало уличить Рашида во лжи. Но в гостиной действительно было тихо.

Рахимбек решил прибегнуть к простой хитрости. Он направился к гостиной, не переставая в то же время украдкой наблюдать за сыном.

Если бы Рашиду удалось сейчас подавить волнение я сделать вид, что он не удивлен возвращением отца, Рахимбек, пожалуй, уверился бы в своей ошибке и ушел бы обратно в спальню. Но Рашид с быстротой молнии очутился перед ним и, широко раскинув руки, загородил ему дорогу.

- Туда нельзя, отец. Там человек.

- Какой человек? Хотя было тихо, но у Рашида зазвенело в ушах от волнения.