Утренний Всадник

А привычка – великая и страшная вещь. Лично наблюдала однажды картину, как некий гражданин, взяв в руки одну из моих книг, глянул внутрь, после чего воскликнул: «Зимобор! Я такое не читаю!» – и с видом оскорбленной добродетели положил книгу на место. А я подумала: «Ну, гражданин читатель, а если бы взор твой упал на имя Святослав, ты бы не почувствовал себя оскорбленным?» С одной стороны, я понимаю, что в глазах широкой читательской массы «нормальный» древнерусский герой должен зваться Ярослав или хотя бы Вадим. К сожалению, читательская масса не принимает во внимание то, что даже в одном (одном!) романе автору надо как-то назвать примерно сорок персонажей. Так что Ярослава, Вадима и Добрыни на всех не хватит. Хочешь не хочешь, а приходится и собственную голову подключать. Причем, что совсем обидно, имена типа Эмрыг Вар Эмрайс воспринимаются читателем как должное, а Зимобор и Красовит повергают в шок.

Возвращаясь к началу. До знакомства славян со Священным Писанием и крестин по святцам источником имен человеческих служил родной язык. Имя было живым, говорящим. Новорожденному оно давалось как пожелание – тогда в нем отражались те качества, которые родители хотели у ребенка видеть. Поводом к выбору имени могли быть обстоятельства рождения: чувства родителей, время года, время суток, месяц и состояние природы, пребывание дома или вне дома – и так далее до бесконечности. Весьма распространены у всех народов «обманные» имена, как бы прячущие ребенка от злых духов и сглаза под видом разных некрасивых, ненужных предметов. Имя могло замениться прозвищем, отражавшим качества или привычки носителя. Стоит только посмотреть на наши фамилии, каждая из которых когда-то была произведена от прозвища прапрадеда, – и откроется огромное разнообразие.

Приведу здесь еще несколько соображений. Всем известные «княжеские» имена типа Владимир или Яромир в древности выглядели иначе: не Владимир, а Володимер, с компонентом «мер». Этот компонент имеет смысловую связь с понятием «меры», а возможно, и «мар\мер» – напоминание о богине Марене и смерти как «меры» всего. Но довольно рано, уже к XI веку, эти имена стали осмысляться через понятие «мир» и приобрели соответствующий вид. Поэтому в моих романах, где действие происходит в более ранних эпохах, имена даются в форме Лютомер, Бранемер и так далее.

В последнее время издается довольно много разных справочников и словарей имен, в том числе и древнеславянских. Почти все они имеют несколько типичных недостатков, на которые я хотела бы заинтересованным читателям указать. Первое: все они пытаются «переводить» значения имен как словосочетания. Владислав – «владеющий славой», Всеслав – «взявший всю славу» и так далее. Так вот: это неверный подход. У многих народов (славянских, германских и балтских) бытовали в древности «сложные» имена, собранные обычно из двух смысловых компонентов. Эти два компонента имели сакральное значение. Для имени их выбирали как просто сумму священных понятий, призванных обеспечить ребенку покровительство высших сил. Их не рассматривали как сочетание слов, а следовательно, рассматривать имя как словосочетание, искать в нем смысл как в словосочетании и так же переводить будет неправильно. Мстислав – «мстить» + «слава», а не «славный мститель» и не «мстящий Славе». Именно так, как сумму понятий, и надо рассматривать эти имена. И не надо удивляться, почему это древние родители «желали» новорожденному «думать о гостях» (Гостомысл) или сочли его «многоумным» (Даумантас) – лобик, что ли, морщил, лежа в колыбели? В таком случае что же они думали о родном дитяте, назвав его Ульвльот – «ужасный волк»? Почти «собака страшная». Видно, совсем нежеланный был ребеночек…

От этих случаев следует отличать имена, которые образованы от готовых словосочетаний или от сложных слов, например: Добровзора – от «добровзорный» (приятный на вид) или Долголет – от «долголетие».

Откуда же, собственно говоря, нынешнему писателю брать имена для древнерусских героев, которых надо ему для одной книги десятков пять, а то и больше?

1. Самый первый источник: летописи и новгородские грамоты. Но, во-первых, улов будет не слишком большой, особенно в летописях, во-вторых, эти имена слишком уж на слуху и давно знакомы всем, кто хоть сколько-то этой темой интересуется, а в-третьих, многие из них звучат для нас слишком непонятно. К тому же надо помнить, что нередко людей в источниках называют не по имени, а по отчеству! Регулярно находятся родители, желающие назвать свою дочь Ярославной – хоть бы в ЗАГСе им сказали, что она была дочь князя Ярослава, а звали ее, скорее всего, Ефросинья. И воевода Претич тоже, я думаю, был сыном прежнего воеводы по имени Претислав или что-то в этом роде. В быту человека могут сколько угодно звать по отчеству (типа как Кузьмич). Но если отца зовут Храбр, едва ли сыну прямо в колыбели дадут имя типа Святич, предлагаемое в том числе разными славянскими именословами.