Утренний Всадник

Не обращая больше внимания на старуху и даже позабыв о болезни жены, Велемог вскочил со скамьи и принялся ходить взад-вперед по горнице. Эта была новость! Он привык к мысли, что после смерти Жизнеславы ему придется снаряжать посольство – заново сватать Даровану, теперь уже будучи свободным волей богов. Но она не дома! Она в святилище Макоши, да еще и в земле Держимира! Это многое меняло, хотя князь еще не взял в толк, что же именно.

– Позвать ко мне Кременя! – ударом ноги распахнув дверь, закричал Велемог в верхние сени. – Живо!

Кремень явился быстро, довольный, что понадобился князю, и отчасти с опаской. После бесславного – без невесты – возвращения из похода к смолятичским рубежам между князем и его верным воеводой появился холодок, и Кремень уже не надеялся вернуть когда-нибудь прежний почет. По крайней мере, при этом князе. Но Велемог был крепок здоровьем, силен духом и явно собирался пережить даже собственного сына.

– Дарована в Макошином-на-Пряже! – воскликнул Велемог, увидев входящего воеводу и даже не тратя времени на приветствия.

– А где Держимир? – сразу спросил Кремень. – Это он ее туда…

Велемог невольно оглянулся к тому месту, где только что сидела Погодица, словно намеревался и это спросить у нее. Но старухи уже не было.

– Нет, она сама… – начал Велемог, потом вспомнил речь Погодицы и уверенно закончил: – Да, сама! Старуха сказала, что Дарована в его земле, а его не боится, потому что богиня ее защищает… Ладно, это не суть!

Будучи мужчиной и потомком самого Сварога, Велемог не питал особого почтения к Великой Матери. Могущественному князю слишком легко вообразить, что в его руках и собственная судьба, и право распоряжаться судьбами других.

Его вечный противник Держимир Прямичевский еще недавно тоже думал так.

– А Держимир, как видно, в полюдье! – сам себе ответил Кремень. – Едва ли он уже домой воротился, у него полюдье длинное, да полпути – мимо рарогов. Там у него межи беспокойные, он ходит медленно. Верно, где-нибудь к Краене сейчас через леса подбирается.

– К Краене! – повторил Велемог, силясь представить себе рисунок дрёмических рек. – Ведь Пряжа как раз в Краену впадает?

– Точно так! – подтвердил Кремень, еще не сообразив, к каким последствиям приведут все эти рассуждения.

– Он прямо возле нее пройдет… – размышлял вслух Велемог. – И если…

Кремень выжидательно смотрел на князя, а тот замолчал, ловя обрывки мыслей. Если Дарована не дома, а в святилище на чужой земле, то охраняет ее не целое войско – так, десятка три-четыре. Если она исчезнет оттуда… На кого подумает Скородум? На Держимира, больше не на кого. А потом, если она будет здесь… А Жизнеслава до тех пор умрет… Даже если и нет, то Светловой под рукой… Главное – чтобы Дарована оказалась здесь, в Славене, а дальше пойдет легче…

Но Держимир! Он сам где-то поблизости со всей дружиной полюдья!

– Едва ли у него очень много войска! – подал голос Кремень, так точно угадав мысли своего князя, что Велемог перевел на него изумленный взгляд. – Сотни две, ну три. Неужели мы больше не соберем? А если напасть на него на Краене, от Прямичева вдали, то разобьем, как горшок глиняный. И становища его краенские – хороший кусок. Сколько там ему зерна, мехов приготовлено! Все наше будет!

– Отец Небесного Огня! – воодушевленно повторил Велемог и снова стал ходить по горнице.

Но теперь это было радостное возбуждение, его слепили великолепные замыслы, обещающие прибавление славы и богатства, победу над самым злым врагом!

– Вот я с ним за город сожженный посчитаюсь! – бормотал князь на ходу, потряхивая в воздухе сжатым кулаком. – Два зайца одной шапкой!

В самом деле, едва ли ему когда-нибудь случалось задумать другой, столь же многообещающий поход. Одним ударом разбить ненавистного Держимира Прямичевского и получить Даровану! Об этом можно кощуну складывать! После таких дел даже злейший враг скажет, что князя лучше Велемога Творимирича еще не знал славенский стол.

* * *

Назавтра в полдень над Славеном понеслись гулкие удары вечевого била. Два младших жреца из Сварожьего святилища колотили по очереди молотами в подвешенный на вечевой степени железный блин, шириной в три локтя, с выбитым знаком Небесного Огня. На звон била со всех сторон собирались жители Славена, купцы и ремесленники, отроки и бояре, даже смерды из ближних и дальних огнищ, оказавшиеся сегодня в стольном городе. Широкая вечевая площадь, по пятницам служившая местом больших торгов, быстро заполнялась народом. Городских старейшин пропускали вперед, и они устраивались на ступеньках вечевой степени.

– В чем дело-то, отцы? – кричали им из толпы посадские жители.

Но старейшины только разводили ладонями: о причине нежданного веча они знали не больше, чем последний холоп.

– Князь собирает! – отвечали старейшины, показывая навершиями посохов на ворота детинца. И опасливо добавляли: – Не дай Свароже, война…