Читаем Утренний Всадник полностью

Дружинам был отдан приказ собираться в дорогу. Решительно никто не был этим доволен.

– Дави меня Полуночник, если князюшка наш не нарочно это все измыслил, – бормотал себе под нос Миломир. – Нарочно гонца прислал, чтобы жених и невеста не слишком долго думали.

– Да ты что? – Товарищи ему не верили. – Княгиня наша всегда была здоровьем слаба. Не станет князь такого выдумывать! Не может он хотеть, чтобы его сын с невестой в безвременье ехал!

Миломир не спорил, но оставался при своем мнении. И по крайней мере один человек в Светловоевой дружине был с ним полностью согласен.

Около полудня длинный обоз – Скородум с дружиной, княжной и ее девушками, с приданым, дружина Светловоя и Кременя – выехал из Велишина. Впереди их ждал маленький речевинский городок Журченец, где Светловой ночевал по пути сюда в последний раз. До него было не очень далеко, и Кремень надеялся попасть туда засветло.

День выдался серым и хмурым, все широкое ложе Истира было засыпано снегом, на котором еще виднелись вчерашние следы Светловоевой дружины. Лес по обоим берегам дремал в сугробах, а вдали сероватый снег сливался с серыми снеговыми тучами. Перун спал в снежной постели, и весь мир спал, видя во сне весеннее пробуждение. Но до него еще было так далеко!

Княжна ехала верхом, конь у нее был рыжий, на узде и на стременах звенели серебряные бубенчики. Поглядывая на нее, Смеяна не уставала восхищаться: Дарована казалась ей самой красивой девушкой на свете. Такой и должна быть княжеская дочь: статная, величавая, гордая, смелая! Неудивительно, что Держимир сватался к ней дважды. Тот, у кого есть надежда заполучить такую жену, на других и не взглянет. Украдкой Смеяна переводила взгляд с Дарованы на Светловоя, но он едва поздоровался с невестой и, казалось, больше о ней не вспоминал. Тревога о матери захватила его целиком. А может быть, его сердце было равнодушно к земной красоте, стремясь к небесной.

«Кто науз наложит, только тот и снимет! – вспоминала Смеяна, что сама когда-то говорила Грачу. – А на него науз сама Лада наложила. Снимет ли? Или… или кто-то другой? Может быть, я…» Пугаясь собственной смелости, она фыркала от смеха, закрывала рукавицей рот и толкала коленями лошадиные бока, скакала впереди всех, взрывая снежные вихри и звеня бубенчиками на сбруе, как сама Зимерзла. А почему бы и нет? Ведь освободила же она Грача! Знать бы только, что тут перегрызть…

* * *

Следом за Звенилой князь Держимир поднялся на высокую прибрежную гору, стараясь не наступать в ее следы, а идти пообок. За ним шуршали поршни дружины, надетые поверх черевьев и набитые сеном, но снег не скрипел – было не очень холодно, для сурового месяца студена почти тепло. С вершины было далеко видно во все стороны, и все же мир казался тесным. Вершины деревьев упирались прямо в серые тучи.

Казалось, что полдень миновал недавно, но и сумерки висели уже близко, медленно и неотвратимо надвигались на земной мир. Синяя зимняя мгла, ненадолго отпрянув, стремительно возвращалась на свое широкое ложе, окутывала леса и реки, в эти короткие дни принадлежащие ей безраздельно. Было почти тихо, только изредка мелкими порывами холодил лицо ветерок.

Выйдя на вершину, Держимир огляделся и вдруг ощутил неприятную робость. На этой горе он был открыт всем ветрам, всем злым вихрям, несущим сглаз, болезни, смерть. И Звенила, в длинной белой рубахе, в волчьем полушубке, с распущенными волосами до самых колен, казалась живым воплощением этих бед, одной из лихорадок, Ветровой Матерью. Держимиру стало страшно рядом с ней, и он крепче сжал зубы, отчего лицо его сделалось еще более суровым и ожесточенным. Никто не должен знать о его страхе. Ворожба Звенилы послужит к его благу, поможет переломить злую судьбу и заставить ее подобреть!

Отроки, поднявшись вслед за князем к вершине, встали широким полукольцом за спинами князя и чародейки. Звенила вышла вперед, повернувшись лицом к заснеженному Истиру. Ветерок трепал длинные пряди ее волос – Держимир только сейчас заметил, как много в них седины. Неужели она так стара? Открытие поразило его, он попытался сообразить, сколько ей лет, но ничего не выходило. Она появилась в горницах его матери, когда ему было лет десять, и он не замечал перемен в ней, как не замечаются перемены во всех близких людях. Или это просто снег у нее в волосах?

Держимир вспомнил седую прядь у себя на виске, нашел глазами Байан-А-Тана. Брат его был мрачен и спокоен, как сам куркутинский повелитель мертвых Таму-Эрклиг-хан.

В руках Звенила держала большую, неряшливо связанную метлу из дубовых веток. Подняв ее над головой, чародейка стала кружиться по широкой площадке горы, двигаясь против солнца. Запела, изредка опуская метлу и сметая снег с вершины горы вниз, на Истир. Снежинки кружились и летели, подхваченные ветром, а Звенила пронзительно тянула под беспорядочный звон своих бубенцов и подвесок:

Перейти на страницу:

Похожие книги