Утренний хоббит

Показалось, или, действительно, эта часть гранитной скалы чуть-чуть покачивалась? Томас лёг на живот, распластавшись на каменной поверхности всем телом и вытянув руки и ноги в стороны, закрыл глаза, задержал дыхание и прислушался к ощущениям. Определённо, чувствовалась некая вибрация, та, что сродни слабенькой морской качке.

«Оказывается, я и по морю плавал!», – подумалось. – «Ну, да! Мы же с мамой часто ездили на побережье Средиземного моря. И в Словению, и в Хорватию…. Море, это очень и очень красиво! Вода в нём тёплая, нежно-голубая, чуть солоноватая…».

Он выполз на вершину скалы, заглянул вниз. Зелёный Дракон был точно под ним, в тридцати пяти метрах. Массивная голова мирно покоилась на передних лапах, слышалось тоненькое равномерное сопение.

– Спи моя крошка, усни, – почти беззвучно усмехнулся Томас. – Рыбки уснули в пруду…. Не в рифму, конечно, зато складно. В том смысле складно, что у меня родился гениальный план…

Перебравшись обратно через метровую чёрную полосу, он присел на полукруглый валун, достал из кисета загодя набитую трубку и кресало, выбил искру, прикурил и, беззаботно пуская в ночное небо табачные кольца, ещё раз прокрутил в уме детали предстоящёй операции. Рискованно всё это было, честно говоря…. Да вот, других вариантов как-то не просматривалось…. Варианты не просматривались, а время поджимало…

Томас спустился по трещине – в полной темноте – метра на два с половиной и только после этого зажёг факел, держа его подальше от глаз. Почему он не запалил факел заранее, находясь на земной поверхности? Потому, что опасался «глазастых» и внимательных «эльфийских воробьёв», наверняка, висящих где-то в ночном небе: одно дело – искры от кресала и крохотный огонёк курительной трубки, и, совсем другое – яркое пламя на искусно переплетённых сосновых корнях…

Трещина змеилась вниз, постепенно сужаясь. Проползя по ней метров двенадцать, он решил, что этого вполне достаточно: во-первых, можно было пошло застрять, а, во-вторых, длина верёвки составляла всего-то метров тридцать с небольшим. Правда, была ещё вторая верёвочная бухта, оставленная Айной, но на неё у Томаса были другие виды.

Он отложил горящий факел в сторону, достал из правого кармана камзола корпус гранаты, из левого – запал, бережно и аккуратно совместил их в единое целое. Повозившись немного, надёжно закрепил гранату между скальными наростами, привязал к её кольцу конец верёвки, сверху положил плоский тяжёлый камень.

Наступил самый ответственный момент. Момент – чего? Мероприятия, операции, приключения, эскапады? Пожалуй, что и нет…. Самый ответственный момент его жизни, от которого зависело всё: будущее, возможное счастье, собственно, сама жизнь…. Необходимо было выбраться наверх. Причём, так выбраться, чтобы случайно и преждевременно не выдернуть чеку из тела гранаты…

Томас медленно-медленно, сантиметр за сантиметров, сжимая в одной руке факел, а другой разматывая верёвку, пополз обратно.

Время тянулось убийственно медленно, мышцы спины противно затекли, руки занемели, по лицу, застилая глаза, текли мелкие и частые капельки холодного пота….

Когда впереди, в чёрном проёме, показались ночные звёзды, он ловко затушил факел о свод трещины и отбросил почерневший сосновый огрызок далеко в сторону. Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Выбравшись на поверхность, Томас отложил наполовину похудевшую бухту верёвки в сторону и тщательно придавил её большим булыжником. После этого рукавом камзола смахнул с лица пот, отдышался, поднялся на ноги, помахал-потряс руками, восстанавливая кровообращение, сделал десяток-другой наклонов и приседаний.

Конечно, после такой встряски было бы неплохо перекурить, успокоить нервы и всё такое…. Но, за всеми этими хлопотами, как-то незаметно наступил «час волка», час, разделяющий ночь и утро. Сумрак стал уже не таким плотный, звёзды чуть заметно поблёкли.

«А ведь – прямо сейчас – гранату взрывать нельзя», – вновь напомнил о себе внутренний голос. – «Мари крепко спит, а тут, понимаешь, взрыв, грохот…. Того гляди, бедная девушка получит сильнейшее нервное расстройство. Зачем нам с тобой, дружок, жена-психопатка? Правильно, незачем…. Следовательно, её надо разбудить, как минимум. И, как максимум, предупредить…».

Томас снова обошёл по скалистой кромке каменный мешок («Драконье логово», как он называл эту расщелину про себя), остановился на заранее высмотренной площадке – напротив железной клетки, до которой было порядка сорока пяти метров. Светлая фигурка по-прежнему неподвижно лежала, свернувшись калачиком, на полу.

«Спит, родная!», – растроганно подумал Томас. – «Ничего, скоро всё закончится! Всё? Нет, конечно же…. Только данная локальная неприятность, достаточно мелкая и несерьёзная, если вдуматься…. Весь этот кошмар прекратиться, только тогда, когда мы выберемся – из этого мутного и тоскливого Средиземья – в Другой мир. Вернее, когда выберемся и вновь станем людьми…