Успех

— Давайте обсудим спокойно. — Роланд закинул ноги на кофейный столик. — Что я имею? — Возможность прямой телепортации, то есть беспрепятственного и мгновенного перемещения в пространстве. Мало того — с получением полного пакета документов, необходимых для легального проживания в данном географическом месте. Шарль позвал меня и я стартовал прямо из купе Экспресса в холл этой виллы. И как сие назвать?

— Рациональное использование стратегических возможностей. — Пожал эполетными плечами Амарелло.

— Нет! Шалость, ребячество, выпендреж. И вот, что я решил. — Роланд достал из кармана паспорт: — Эти документы останутся со мной до конца пребывания. Что конечно, усложнит задачу перемещения. А к чему мне перемена мест? Я что — президент, наемный убийца, журналист, звезда в гастрольном туре? Решил железно: от излишних перемещений отказываюсь!

— Останетесь здесь, экселенц!? — не поверила своим ушам троица.

— Не обязательно прямо тут, но буду разъезжать, как обыкновенный гражданин. — Роланд открыл паспорт: — Гражданин Объединенной Европы Корон Анима. Прошу обращаться ко мне соответственно. Только так: КОРОН АНИМА. Ударение на первых гласных. И без всяких иерархических предрассудков. Уяснили? Я вижу некоторое непонимание на ваших лицах. В чем проблема? Ксива в порядке, имя сносное, страсть к перемене мест умеренная. Буду летать самолетами, ездить в автомобилях, на поездах, пользоваться собственными ногами на худой конец.

— Ужасно, экселенц! — поник Батон.

— Натуральное мальчишество! — заявил обнаглевший Амарелло.

— При таком ограничении сроков и расширении диапазона поиска тратить время на длительные переезды совершенно неосмотрительно, — с придельной деликатностью аргументировал Шарль. — Чем вас не устраивает телепортация? Удобно, дешево, гигиенично. И совершенно никому здесь не мешает. Вы больше навредите аборигенам, если начнете оттаптывать им ноги в трамваях и занимать инвалидные места в транспорте.

— Согласен с аргументами опытного земноведа. Сформулируем это условие так: я отказываюсь от преимуществ мгновенного перемещения в тех случаях, когда речь идет о соревновательности с людьми. Допустим, мне придется принять участие в рыцарском турнире, или как-то угодить даме. То есть, вступить в равную борьбу с соперником за её чувства. И в то время, как человек, преисполненный героических намерений, будет пересекать пространство на автомобиле или скакуне, я чудом явлюсь первым, что бы перехватить приз? Стыдно, друзья и совершенно не честно. — Разгорячившись, Роланд метался по комнате.

— Сомневаюсь почему-то, что вам придется участвовать в рыцарских турнирах, — робко заметил Шарль. — И в героических намерениях гипотетических соперников — не уверен.

— Но мое решение справедливо! К тому же временно. Можно подумать, что речь идет о пожизненном заключении в условиях земных ограничений! Отстреляюсь — и снова в дамках.

— Речь идет о задании архиважном. Можно ли так рисковать? Как самый старший из вас, я настаиваю на благоразумии. Легкомыслие равносильно самоубийству! — весомо изрек Шарль, в тайне возмущенный тем, что экселенца прислали на Землю столь безоружным — слишком зелен, слишком наивен, начинен устаревшими кодексами чести, обременительными нравственными догмами.

— Успокойтесь. Отказ от некоторых преимуществ — всего лишь робкое заигрывание с людьми. Главное ведь остается неизменно — я бессмертен, друзья мои… — горько усмехнулся гражданин Корон Анима, той самой знакомой Роландовской усмешкой. — Стыдно, конечно, играть на равных с такой картой в рукаве… Но я — уязвим! Меня можно ранить и это будет очень больно… Посмотрите, я попробовал кольнуть себя тут, — он задрал брючину, обнажая колено. — Ничего! А была дырища… Впечатление вообще отвратительное: кровь, адская боль, аж в глазах темнеет. Потом все затянулось и через час вовсе исчезло. Чего же мне бояться, скажите?

— Вот этих самых отвратных явлений — слабости, боли… — поморщился Амарелло. — Они повергают в смятение, отнимают у бойца силу и волю к победе.

— Но прежде всего стоит остерегаться врачей, полиции, наблюдательных граждан! — возмутился Шарль. — Что они подумают, когда на их глазах изувеченный воспрянет, растолкав хирургов?

— Подумают, что это один из бессмертных героев популярного сериала «Горец», — решил кот. — Нормальные дела.

— Ты помешался на кино. А тут — жизнь. Военная ситуация, — отмахнулся Амарелло гипюровой дланью.

— Оставьте споры. Я постараюсь избегать врачей. И почему за какие-то пятнадцать суток меня должны непременно стрелять, резать, сбрасывать с вертолетов, госпитализировать, оперировать, арестовывать?

— Потому что здесь так принято, — сверкнул клыком Амарелло. — Это повседневная ре-аль-ность.

— Да что вы о ней такого особенного знаете, а? Ну-ка, раскалывайтесь, жизневеды.

— Прежде всего, экселенц, мы знаем, что у вас есть ВРАГИ, — едва слышно произнес Шарль.