Ускользающие улики

— Я очень занят. В чем дело?

— Генри, прошлой ночью кто-то пытался меня убить.

Он уставился на нее и заморгал, очки на лбу, дрогнув, блеснули.

— Кто-то пытался убить тебя!? Что ты хочешь сказать?

Она наклонилась к нему, опершись одной рукой о стол.

И он, и она сама увидели, что рука мелко дрожит. Люси снова положила ладонь на колени и сказала голосом, настолько изменившимся, что он еле его узнал:

— Кто-то протянул веревку поперек лестницы. Потом в холле зазвенел звонок. Я подумала, что это телефон, но это мог быть и будильник, и любой электрический звонок.

Я побежала вниз и споткнулась о веревку. Рубец от нее виден и сейчас. Если бы я не держалась за перила, то все.

Покатилась бы головой вниз, прямо на каменные плиты, и меня, возможно, уже не было бы в живых. Ведь так?

Генри был ошарашен:

— Милая Люси!

— Ведь так. Генри?

Он отложил пинцет и с усилием согнул пальцы. Видимо, они затекли от долгого удерживания пинцета.

— Кто-то, видимо, обронил веревку, а ты об нее запнулась. Николас, а может, миссис Хаббард. Непозволительная оплошность, это и действительно очень опасно.

В Константинополе, помню…

— Здесь не Константинополь, — прервала она его, — а Хэзл-грин. Веревка оказалась садовой бечевкой. Ее не просто оставили или обронили. Она была натянута через ступеньку и прикреплена к стойкам перил. Когда я ложилась, ее там не было. Кроме меня в доме остались лишь ты и Николас. Я хочу знать, кто из вас привязал бечевку.

— Люси!

— Это сделал один из вас. Если не ты, тогда Николас.

Если не Николас, тогда ты. Я хочу знать зачем.

— Ты сама не знаешь, что говоришь!

— Как же мне не знать — я весь день об этом думала.

Кто-то пытался меня убить.

— Люси, у тебя разыгрались нервы! Пожалуй, тебе лучше пойти лечь. Может, выпить чашечку чая и аспирин.

И вновь ее окутал страх. Рядом с ней просто Генри, который возится со своими противными пауками. Но в некоторых из его флакончиков яд. Чашечка чая и аспирин. Он между тем говорил:

— Тебе надо поскорее лечь. Я заварю тебе чай и принесу.

В его голосе слышалось беспокойство. О чем? Она не знала. Странно, странно… Он ни разу в жизни ни для кого не заваривал чая. Если бы его не звали к столу, он вообще забывал бы поесть. Ей вспомнилась книжка, которую она взяла полистать в привокзальном киоске. Книжка называлась «Смерть в чашке». Перед глазами поплыли флаконы на столе Генри. Она встала, придерживаясь за стол.

— Да, я пойду лягу. Спать пока не могу. А чаю мне не надо, иначе вообще не усну. Просто лягу.

На ходу она обернулась:

— Почему до сих пор нет Николоса?

Генри Каннингэм уже сдвинул очки на переносицу и взял в руки серебряный длинный инструмент.

— Николас… да он частенько и позже возвращается, — рассеянно отозвался он.

— Но он звонил из Доллинг-грейндж и сказал, что его задержат на работе.

— Ну, значит, после работы куда-нибудь зашел.

Он склонился над столом. Люси вышла из комнаты.

Она остановилась в холле и вдруг подумала: стоит снять телефонную трубку, и можно поговорить с кем захочется: с миссис Стаббс из «Рождественской сказки», с Мэриан Мерридью и ее подругой, этой хрупкой миниатюрной мисс Силвер, с Лидией Крю. Можно сказать что угодно: что ей плохо, что она взволнована, что она упала, что у нее кружится голова. Они живут совсем рядом, и любая придет к ней. И Лидия? Мисс Каннингэм отогнала этот вопрос, а с ним и все мысли о том, чтобы с кем-нибудь поделиться своей тревогой. Стать объектом местных сплетен, разбудить подругу лишь потому, что не спится самой? Уже поздно, слишком поздно. Церковные часы пробили полночь, когда она медленно побрела наверх, в свою спальню.

Глава 34

Ругая себя за то, что не уделяет своей милой хозяйке должного внимания, мисс Силвер поспешила к миссис Мерридью с извинениями. Вернувшись же в гостиную, она с облегчением обнаружила, что подруга сладко спит.

Проснулась миссис Мерридью не сразу, а когда наконец открыла глаза и села, то не имела ни малейшего представления о том, как поздно, и только через полчаса, взглянув на часы, ахнула. Но тем не менее подруги еще долго болтали. Когда наконец они обошли весь дом и проверили засовы на дверях и окнах, была уже почти полночь.

Хорошо поспавшая миссис Мерридью была в приподнятом настроении. Давно уже она не встречала полночь бодрствованием. Ей вспомнилась запретная ночная пирушка в школьной спальне, и как Сесилию чуть не поймали, остальные уже успели разбежаться.

— Ты помнишь, Мод?

Мисс Силвер помнила, но не одобряла той выходки, поэтому ответила сдержанно:

— Это было так давно.

Миссис Мерридью вздохнула.

— Да, конечно. Но кажется, что это было вчера. Мы ведь не очень изменились с тех пор, правда? В душе — нет. Да, мы выглядим не так, как раньше, по ведь все меняется постепенно, и перемен почти не замечаешь Но тебя я бы точно всегда смогла узнать. И Сесилию — тогда мы звали ее Сиси — тоже, хотя теперь она сильно располнела.

Наконец они пожелали друг другу доброй ночи. Мисс Силвер закрыла дверь и стала готовиться ко сну. Подойдя к прикроватному столику, она сняла часы, которые прикалывала на платье слева, завела их и положила перед собой.