Ущелье

– Ты похож на мать. Жаль, что она ушла слишком рано, – сказал мужчина. – Теперь иди. Хочу умереть один. Без этих слез и криков, – он кивнул на дверь.

– Да, отец, – Мурат склонил голову.

– Никогда не снимай, – последний приказ достал его у порога.

– Обещаю, – кивнул он, затворяя дверь. – Он хочет побыть один, – бросил старший сын толпящимся в коридоре родственникам. Потом сел на стул у палаты и закрыл лицо руками, пытаясь осознать, что же все-таки произошло.

Мурат лежал на спине, чувствуя как горячая пыль пробирается ему под куртку. Он едва дышал, но должен был попробовать встать. Пошевелил рукой. Боль была резкой и всеобъемлющей.

– Я оборотень, на мне все заживает как на волке, – подумал Мурат. – Мне бы только капельку времени. Совсем капельку.

Раздался грохот. Джип стоящий рядом проломил перила и упал в реку.

– Убитый оборотень! – восхищенно произнес женский голос.

– Помоги, – прошептал Мурат, пытаясь разглядеть лицо человека через красную пелену.

– Я помогу свариться тебе заживо, – произнес голос.

Руки схватили его и швырнули вниз. Мурат упал на крышу сброшенной с моста машины. Сломанные ребра пробили легкие. Кровь закипела на губах.

– Я волк, – прошептал Мурат.

Ребра хрустнули, возвращаясь на свое место.

Горная река, шутя, потащила машину с лежащим на ней человеком. Вода пенилась вокруг, предвкушая очередную жертву. Оборотень попытался покрепче схватиться за крышу покореженного джипа. Пальцы правой руки не желали шевелиться, словно чем-то опутанные. Он поднес их к самому лицу руку, пытаясь разглядеть помеху полуслепыми от заливавшей их крови глазами.

– Браслет, – выдохнул он, обнажая в улыбке волчьи клыки. Ребенок преподнес ему царский подарок. Такой удачи не было уже лет двести. И в отличие от людей, он точно знаю, чего хотел.

Оборотень поднес ладонь к самым губам, шепча браслету из серых жемчужин, как живому, заветные слова.

Глава 8

1840-й год

– Значит так, – Никола обвел взглядом казаков и черкесов, на мгновенье задержавшись на Максиме, стоящем рядом со своим спасителем. Он понимал, что они чудом избежали междоусобной резни.

– Значит так, – повторил он, – Едем все вместе, чтоб друг дружку видать было.

– Ты нам не доверяешь? – нахмурился Исмаил.

– Я не доверяю той твари, – Никола указал на лес. – Что за бесовщина? То поручиком, то дивчиной прикинется. А ежели он в тебя преобразится и на меня с ножом кинется? Что будет?

– Смертоубийство одно и приказа мы не выполним, – подал голос писарь.

– То-то и оно. До места далеко еще?

– Меньше дня пути, – сказал Исмаил. – Только надо еще к старику заехать. Это по дороге, – он многозначительно посмотрел на Николу.

– Коли по дороге – заедем, согласился Никола. – А теперь всем спать. Встаем чуть свет. К вечеру должны быть на месте.

И казаки и черкесы молча стали укладываться на ночлег.

– Слышь, господин помощник атамана, – подлез к Николе Грицко. – Чего так торопимся?

– Сдается мне, чем быстрее от груза избавимся, тем целее будем, – Никола повернулся на бок, подставляя спину еще теплому неостывшему кострищу.

– Тут такое дело, – Грицко, похоже, и не думал ложиться.

– Какое? – раздраженно повернулся к нему Никола.

– Я вот че думаю. Ты вот намедни черкешенку видел, сестру, которая и не сестра совсем. Так? Максимке Малашка его привиделась. Да еще в двух лицах. А я попову дочку увидал.

– Когда? – с Николы разом слетел сон.

– Так, когда хворост собирал. Стоит она в сторонке и манит меня, манит.

– А ты?

– А я че? Я ниче. Я на службе при конвое с мечом опять же. Да и откудова здесь поповой дочке взяться? Перекрестился пару раз, поплевал через плечо, она и исчезла.

– Ну, ты даешь! – восхищенно произнес Никола. – Мы с Максимкой как куры в ощип попали. А ты самым стойким оказался.

– Да я же не об том, – продолжал Грицко. – Вот скажем, нам троим видения были. А что господину писарю, ничего не казалось? Может, разбудить его, да поспрошать?

– Заснешь с тобой, – повернулся недовольный Антип. В подсумке для патронов, положенном под голову, что-то предательски звякнуло. – Мне в отличие от тебя бабы не кажутся.

– Ага, я так и подумал, – согласно кивнул Андрей. – А кто тогда тебе казался?

– Никто, – писарь выругался. – Успокой ты своего дознавателя, – обратился он к Николе.

– И, правда, спать уже надо, – сказал Никола.

– Надо, так надо, – Грицко бросил подозрительный взгляд на подсумок писаря и, взяв положенную под голову свитку, встал и улегся за спиной у Антипа.

– Ты чего это? – удивленно спросил писарь, оказавшийся между Николой и Грицко.

– Жарко у кострища, – пробормотал Андрюха, закрывая глаза.

Утро прошло без приключений. Отдохнувшие кони резво неслись по холмам. Исмаил показывал путь, предлагая удобные переходы и броды, обходя появляющиеся скалы.

– Красиво-то как, – задумчиво произнес Грицко на дневном коротком привале.

Писарь хотел сказать что-то едкое, но сдержался под взглядом Николы. Максим улыбнулся уголками губ, замечая молчаливую дуэль. Стреноженные лошади мирно паслись рядом, радуясь передышке.

– Пора, – к ним подошел Исмаил, – старик ждет.