Уровни

Но всё моё преимущество исчезло во время обеда, когда весь коллектив дружно собрался и ушёл из лаборатории следом за профессором. Со мной же оставили двух нянек-солдат, которые ясно дали понять, что мне перерыв не полагается.

Вечером. Скорее всего вечером, опять же по приказу Малкольма, все стали расходиться. Меня встретил уже почти ставший родным надзиратель, и началось длинное путешествие по коридорам до изолятора.

На следующее утро я начал изучать коридоры. Метр за метром. Запоминал расположение дверей, лестниц. Пытался заглянуть во все проходы. За это не раз получал по спине от идущих позади провожатых. Но с каждым новым походом им становилось, нет, не безразлично, а скорее любопытно. Мне кажется, они даже сделали ставки на попытку моего побега. Даже стали позволять мне останавливаться на секунду. Им нравилось следить за моими действиями. А мне нравилось небольшое окошко у потолка в одном из коридоров, которое всегда было открыто, и несколько труб, по которым можно было забраться к нему. Но выбраться из здания не означало сбежать. Там, за стенами могло находиться что угодно. Начиная с огороженного двора с множеством часовых, заканчивая минным полем.

Несколько дней проходили по стандартной схеме: изолятор-лаборатория. Презрительные взгляды ассистентов, высокомерные – надзирателей и безразличие в глазах Малкольма. Но сегодня это отошло на второй план. Недосып, нехватка пищи и холод сделали своё дело. Сидел в лаборатории в компании двух сержантов, стараясь не касаться босыми ногами пола. В глазах мутнело, виски сдавливало. Я вглядывался в дисплей, пытаясь разглядеть чертёж, но тот сливался в одно серо-белое пятно. Отложил перо в сторону, отодвинулся, закрыл глаза, прижал руки к лицу. Почувствовал, как начинаю сползать со стула. И темнота…

Пришёл в себя на полу. Рядом сидел профессор, заглядывал мне в лицо.

– Живой. Вот и славненько.

– Поднимайся, хватит валяться, – приказал надзиратель.

Ну да, я ведь по своей воле грохнулся со стула и растянулся на металлическом полу.

Я присел, затем опираясь на сидение встал. Так же поступил и Малкольм.

– Парень, тебя вообще кормят?

– Каждый вечер.

– Понятно. Принесите ему еды. Что-нибудь горячее и в достаточном количестве.

Он посмотрел на мои ноги.

– И обувь.

– Будет сделано.

Главный недовольно осмотрел меня от лба до пальцев ног и отправил подчинённых выполнять приказ.

– Спасибо.

Малкольм снова проигнорировал. Сосредоточил всё своё внимание на чертеже.

– Больше нельзя ждать.

– Чего?

Поинтересовался военный.

– Пора приступать к конструированию. Передайте полковнику, что я хочу его видеть.

К концу дня я был сытый, обутый, возможно, даже довольный. Все эти параметры относились и к полковнику, посетившему лабораторию.

Малкольм выгнал всех незаключённых, сразу перешёл к делу.

– Мне нужны будут подопытные. Здоровые, неизмождённые, в своём уме.

– С этим могут возникнуть проблемы. После прошлого ЧП…

Человек в униформе наградил меня тем же взглядом, что и у его подопечных.

– После прошлого ЧП не найдётся добровольцев. Даже за хорошее вознаграждение.

– Сколько у вас здесь узников?

– Это секретная информация.

– Хорошо. Не говорите, просто выделите мне, минимум, троих. Прекратите все свои допросы и приведите их в надлежащее состояние.

– Я не могу этого сделать.

– Замечательно. Значит дальнейшей проектировкой и конструированием займётесь сами.

– Ваш отказ будет изменой.

– Тогда пристрелите меня.

Малкольм направился к выходу.

– Подождите.

– Мне нужны подопытные.

– Будут они вам. Но здесь в данный момент всего 4, включая этого.

Он ткнул пальцем в меня.

– Этот мне нужен.

– Тогда я могу выделить двоих.

– Трое.

– Дождитесь ещё обнулённых. Один – изменник. Его казнят публично.

– Трое.

Повторил профессор.

– Хорошо. Но, имейте в виду, он крайне опасен.

Попробую объяснить вам, и самому себе, почему в таком огромном помещении всего 4 пленника. Самое простое: их по какой-то причине ещё не успели доставить. А также, потому что это не совсем тюрьма. Скорее исследовательский центр, где проводят незаконные эксперименты. Причём на заключённых. Это то самое место, где обнулённых уничтожают. И уничтожают не безболезненно при помощи инъекций, как об этом говорит правительство. И мой отец… Он также умер в ходе одного из экспериментов.

Ещё несколько дней рутины, затем Малкольм потребовал привести подопытных. Серая пижама, босые ноги – стандартный костюм для данного места. Двое из них ничем не выделялись. А третий. Руки его были скованы, на лице, ногах ещё не успевшие зажить побои. Я был уверен, что ссадины скрывались также и под серой робой.

Он едва держался на ногах. И охране приходилось время от времени придерживать его.

Ну, и ещё первые двое, заметив человека в схожем с ними одеянии, стоявшем по другую сторону, недоуменно осматривали меня. Третьему же словно было всё равно. И не только на меня, а вообще на всё происходящее.

– Жить хотите?

Тактичность Малкольма всегда была на высоте. И сейчас достигла своего апофеоза.

– Чего молчим? Вы нулёвки, ненужные обществу. Я даю вам шанс выжить.

– Хочу.

Поочерёдно ответили двое.

– А что для этого надо?