Уровень Пи

У ангелов был свой мир, в который они никого и никогда не пускали. Ризи не имел ни малейшего понятия о том, где находится этот мир, насколько он велик, как туда пробраться. Ему было плевать на то, что почти все остальные мутанты вообще не знают о существовании ангелов. Он не чувствовал себя униженным оттого, что был для ангелов существом второго или сто второго сорта. Он даже не стремился в этот неведомый рай. Просто сам факт… Да, пусть он сейчас не такой, как Джен, пусть! Но почему он не может стать таким? Почему? Разве он не может измениться? Да он все может, все, он же супермутант! Вы только скажите, что нужно сделать, – и… Но каждый раз Джен только закусывала губу и тихонько мотала головой. Для Ризи в ее мир дороги не было.

Итак, Ризенгри Шортэндлонг был одновременно самым лучшим, самым худшим, таким, как все, и одинокой белой вороной, которой было неважно, в какую сторону плыть-лететь: по течению, против него или поперек.

Ангелам не рекомендовалось лишний раз появляться среди людей. Точнее, им вообще нельзя просто так появляться среди людей или мутантов. Если они вынуждены появиться, то обязаны остаться незамеченными. Достигнуть этого можно разными способами. Самый простой – не выходить из тонкого состояния. Способ, требующий большего мастерства, – появляться в твердом теле, не вызывающем никаких подозрений. Из-за этих ограничений Ризи виделся с Джен очень редко. Но между Рождеством и Новым годом Джен прилетала обязательно.

Сегодня было двадцать девятое декабря. Ризи допоздна торчал на улице, играя в снежки, а когда наконец завалился домой, его красавица сестра уже витала в облаках над празднично накрытым по случаю ее появления столом, наполняя воздух в комнате тончайшим ароматом цветущих альбийских лугов. При виде Джен Ризи забывал обо всем на свете. С восторженным криком он тут же взлетел в воздух, на ходу превращаясь из Веньки Бесова в самого себя, и бросился к сестре. Пока они обнимались и обменивались новостями, папа отключал все средства связи в целях конспирации, а мама сканировала мысли случайных прохожих в радиусе трехсот метров – не заметил ли кто-нибудь того, что происходило в их доме. Потом они ужинали, а после ужина дарили друг другу подарки и сидели у камина – у самого настоящего камина, какие раньше делали люди в своих домах, чтобы греться в зимнюю стужу. Никому из Шортэндлонгов не нужно было греться – мутантам третьего порядка не бывает холодно, а ангелам и подавно, – просто было очень здорово сидеть вот так, всем вместе, у самого настоящего, хоть и электрического, огня и не думать о том, что все будет плохо.

– Ты здорово вырос за год, – сказала Джен, внимательно глядя на своего младшего брата.

– Да уж, это точно, – согласилась миссис Шортэндлонг.

– Скажете тоже, – отмахнулся Ризи. – Всего сантиметров на сорок и вытянулся.

На тот момент рост Ризенгри составлял два метра пять сантиметров, но это было совершенно неважно – Венька Бесов был мальчиком среднего роста и прибавлял в год по пять-шесть сантиметров, как все.

– Ты лучше про себя расскажи.

– А что про меня рассказывать? У нас все превосходно.

Джен, как и остальные ангелы, жила в раю, а в раю – всем известно – плохо не бывает. Как всегда, она захватила фильм о своей жизни и целую кучу фотографий: вот Джен играет на арфе, на которой вместо струн натянуты солнечные лучики, вот она купается с подружками в потоках нейтрино, вот работает над проектом нового предрассветного тумана. Джен была фантастически, неправдоподобно красива. Даже самые изящные фарфоровые статуэтки кит-тайской работы рядом с ней казались грубыми поделками из каменного века. У Джен были тонкие, абсолютно правильные черты лица, хрупкая точеная фигурка, длинные пальцы, идеальная кожа, королевская посадка головы. Кроме того, Джен почти постоянно улыбалась, причем ее улыбка была искренней, щедрой, зажигательной и одновременно с этим совершенно спокойной.

Мама разглядывала фотки и плакала. (Мутанты третьего порядка не умеют испытывать подобных чувств, но мама Риза и Джен научилась переживать некоторые чувства и позволяла себе проявлять пикантную слабинку в кругу семьи.) С одной стороны, ее утешало то, что Джен будет жить вечно, и не где-нибудь, а в раю, с другой – она бы предпочла, чтобы ее дочь была обычной мутанткой, и тогда они бы жили все вместе, не меняя каждые несколько лет место жительства. Хотя нет, при чем тут Джен! Они переезжают из-за Ризенгри. Сколько еще лет или месяцев они смогут прожить в этом доме? Пока вроде все спокойно, но в любой момент «Венька» может невзначай выдать себя, и тогда каждая минута будет работать против них. Их семья живет в этом городе уже почти пять лет, – до сих пор они нигде так долго не задерживались. Но что их ждет завтра?

Джен прочла мысли мамы, теперь полностью открытые для нее, впрочем, как и мысли большинства остальных людей, подлетела, нежно обняла за плечи:

– Ма, ты не волнуйся. Я еще не сказала вам с папой самого главного. С этого года я смогу помогать вам отслеживать ситуацию с Ризи.