Уровень 2

Жаль только, что никаких новых способностей в Лабрисе он так и не успел обрести. Враг перед ним, а он безоружен. Илья не чувствовал в себе даже прежнего дара внушения и понимал, что ему придется войти в эту комнату без единого шанса уцелеть. С другой стороны, чертов лабиринт поместил в самый центр этого монстра, как часть испытания. Значит подразумевается, что у него есть шанс победить? Или комната сильнее Лабриса и тот просто не смог помешать ей подловить Илью там, где он точно окажется?

Размышлять можно было бесконечно с нулевым результатом, да только времени на это не было. Илья подошел к двери, взялся за ручку и распахнул ее.

Странно, но ему даже шаг не пришлось делать. Непонятно как он сразу оказался внутри, словно комната моментально втянула его в свою пасть. Сходство с чьими-то внутренностями было поразительное: розово-красные пульсирующие мягкие стены, плавно переходящие в свод потолка, такой же мерзкий, липкий и одновременно пружинящий розовый пол, но в то же время через все это проглядывалась еле заметная иллюзия: современная больничная палата с кучей оборудования и чьим-то опутанным проводами телом на кровати.

Самым противным был запах. Сладковатый и слегка гнилостный. Так должен был вонять давно разложившийся труп, однако комната была жива и жаждала свою новую жертву.

На осознание всего этого ушла всего секунда или даже меньше. А потом монстр жадно всосал все его воспоминания, выпил полностью, с легкостью ломая все ментальные барьеры.

Илья кожей ощутил недоумение комнаты, ибо что-то пошло не так. Воспоминаний было явно недостаточно, чтобы удовлетворить голод. Действительно, тот семилетний мальчик, чей слепок памяти Илья выдвинул на передний план, помнил очень мало.

Пауза, пока удивленная комната осознавала случившееся, позволила ему сделать пару шагов вперед, к задней стенке этой гигантской глотки, где, как он видел, располагалось нечто особенное.

Тут монстр опомнился и накинулся на него всерьез, с каждым мгновением высасывая целую жизнь, вот только их у Ильи была далеко не одна. Каждый излеченный ребенок существовал в его голове, как отдельная личность, запрятанная где-то в недрах памяти, и сейчас он запер свое настоящее сознание в самой глубине, спрятав за чужими, как за броней. Комната сдирала слой за слоем, но все-таки и ей нужны были паузы, чтобы переварить очередную порцию. Илья успел сделать целых пять шагов, прежде чем пожиратель воспоминаний содрал все, что оставили дети. Илья спешно вытащил из задворков памяти свои ранние эксперименты: раза три он менялся кусками памяти с одноклассниками, прежде чем навсегда отказался от этой идеи. Их хватило еще на один шаг. Теперь перед ним в самой узкой части комнаты на стенке висел пульсирующий сизо-розовый комок. Возможно, это был опутанный сосудами мозг, но Илье он больше всего напомнил раковую опухоль, которую он когда-то видел в медицинском справочнике.

Чтобы выиграть последнее мгновение, он отдал на съедение комнате самое ценное: память человека, которого не хотел бы забывать. Больше защиты и брони не было.

Он уже занес было ногу, когда монстр добрался до него самого. Короткий всхлип, словно кто-то прохлюпал соломинкой в стакане, собирая с донышка остатки коктейля, и от Ильи не осталось ничего.

Только удар было уже не остановить. Когда мозг перестал отдавать команды, мышечная память доделала все сама.

Отец водил его на тренировки карате с семи лет, пока Илья не вырос и не послал и его, и боевые искусства куда подальше. Удар мая-гири сенсей заставлял отрабатывать минут по двадцать на каждом занятии, так что тело не надо было учить как бить. Оно помнило и сделало все само, даже когда разум исчез.

Ботинок вошел в сизый комок с неприятным чавкающим звуком, как будто вляпался в грязь. Во все стороны брызнула кровь. Смрадный запах тут же многократно усилился.

Монстр даже не издал предсмертного вопля. Комната просто развалилась на части, стремительно синеющие клочки плоти, которые быстро растаяли на каменном полу лабиринта, как снег на сковородке.

Остался только Илья. Он лежал на полу и бессмысленно смотрел в потолок широко распахнутыми глазами.

Снежана

Она с трудом разлепила веки. В кружащейся перед взором каше из цветных мушек, шариков и вспышек цвета внезапно появилась яркая щель. Мутные очертания светлых и темных пятен постепенно становились четче и превратились в яркую лампу на темном потолке.

Чуть позже вернулись звуки. Снежана услышала чей-то слабый стон. Потом еще один. На третьем вдохе пришло осознание, что стонет она сама.

Голова кружилась. Казалось, что у Снежаны удалили весь мозг и напихали в череп ваты с гайками. При каждом движении те гремели внутри, рождая неимоверную боль и звон в ушах.

Вокруг невыносимо воняло медикаментами и дезинфицирующим раствором: хлоркой и спиртом.

Она медленно повернула голову и увидела Дану. Та лежала на соседней кушетке. Руки и ноги были надежно зафиксированы ремнями. Девушка тоже начала приходить в себя: глаза еще не открыла, но зрачки уже беспокойно забегали под веками.