Уроборос

— Макс, — тихо прошептала я, — у меня нет с ним связи.

Он нахмурился, а я сглотнула слюну. Кажется слишком громко. Так, что отбило в болезненно напряженных мышцах.

— Я, — кашлянула, отводя взгляд, — поговорить. Минутку, — кашлянула, пытаясь голосом продраться сквозь изуродованные голосовые связки, — можно мне с ним поговорить?

Крейн молча протянул руку. Выдохнув, я сжала его пальцы закрывая глаза. Они питали сеть без меня. Макс научился это делать. От понимания того, что сын настолько талантлив, улыбка коснулась лица.

— Пап? — он был каким-то уставшим, — А ты куда ушел?

— Мы с мамой, — голос Крейна даже нисколько не изменился, хотя может быть потому что это связь.

— Мама?! — радостный визг словно лучами солнца расползался в сознании, — У него получилось, да? Папа смог тебя спасти?

— Конечно, Макс, разве у нас может быть по-другому? — тихо прошептала я.

— А, вы самые клевые! Ура, ура! Так, я спать, завтра будете компенсировать мне все оба, — я почувствовала, что Эрик беззвучно смеется, — и вам не отвертеться, понятно? Больше никаких потоков, существ и прочих ваших отмазок. У вас тут сын в самом расцвете детства.

— Договорились, — сказал Эрик.

Мне даже показалось, что его голос дрогнул. Но это вряд ли.

— Я люблю тебя, — прошептала я, — ложись скорее спать.

— Спокойной ночи, — в один голос сказали Эрик и Макс.

Первый раз на памяти короткой жизни Валери Крейн он не сказал сыну, что любит его. Внутри тревожно сжалось. Но он же не оставит его, правда? Просто сосредоточен. Даже Всевышний испытывает ко мне что-то вроде родительской симпатии. Не знаю, как называется. Похожее точно должно было остаться и у Сильнейшего.

Связь прервалась, а я отняла руку, наблюдая за Оливером.

— С ним все будет в порядке, — первый раз подал голос Крейн, а я первый раз не дернулась, — не думай об этом.

Всевышний поднялся на ноги. Мы оба последовали его примеру. И остановились все трое на расстоянии вытянутых рук. Да, такие барьеры. Сами воздвигали, старались. Кто кого тут не предавал? Не пытался убить? Но сейчас все наконец закончится.

— Пункт первый — Назар, — Оливер начал прямо, не дожидаясь пока кто-то из нас разморозится, — он идет за Врата первым. Нам понадобится большая брешь для Пламени и вас двоих, чтобы оба могли проскочить.

— А почему ты думаешь, что он просто не проскользнет в твою? — Сильнейший сложил руки на груди.

— Потому что ты задашь ему направление, Сильнейший.

— Но тогда нам нужно всем троим идти сразу, — подала я голос, всматриваясь в лица богов, — иначе кого-то одного затянет и все, провал.

Всевышний тяжело вздохнул, перебирая пальцами волосы. Очень знакомое выражение лица. Такое было у Эрика, когда он что-то придумал, а мы начинали заниматься самодеятельностью. Но уж Всевышнему придется постараться. Попытка только одна. До следующей, это если повезет, еще шестьсот лет агонии Мира.

— Ладно, давайте издалека, — выдохнул Всевышний, — во время Воскрешения Эрик уже был у Врат. А, следовательно, его сила теперь в нем. Значит ему не составит труда прочитать по времени моих воспоминаний, где брешь и сделать рядом вторую с помощью нашего друга.

— Только я ее не чувствую, — поджав губы, процедил Крейн, — Пламя — пожалуйста.

— Перестань психовать на меня, — вдруг зарычал Всевышний, повернувшись к Сильнейшему, — хватит. Я держу этот чертов Мир, как могу, семь тысяч лет. Уже пошевели мозгами и нащупай ее. Не переломишься.

— Видимо я создал нить, что связала не двух смертных, а две души. А перед этим сжег все живое. И поэтому ты семь тысяч лет терроризируешь, несчастный, Мир, — прошипел Сильнейший.

А я кинула взгляд на Назара.

— Знаете, — тяжело вздохнула я, — мне начинает снова нравится мысль избавиться от вас обоих. Потоки на месте, Назар жив. Уж как-нибудь без вас справимся.

— Вел, — тихо начал Сильнейший, а я подняла ладонь вверх, останавливая его.

— У вас будут миллионы, миллиарды даже лет на то, чтобы поорать друг на друга. А я устала. Очень. Поэтому давайте уже сделаем это, — выдохнула я.

И вдруг блеск в глазах Сильнейшего навел меня на мысль. Нахмурившись, я тряхнула головой, переводя взгляд на Оливера. Тот же металлический блеск. Удержать смех было невозможно. Он рвался, больно выворачивая легкие.

— Серьезно? Вы тянете время, потому что вам стало меня жаль? — сквозь смех цедила я, — Знаете, что самое ужасное? Если бы хоть один из вас любил меня, то я давно была бы мертва. За Вратами. Целыми и невредимыми. Полная покоя. А то, что вы делаете снова — это лишь ваш чертов эгоизм.

Тишина повисла ненадолго. Богам плевать на слова людей. Это не могло никого из них зацепить. Но они позволили мне успокоится. Дождались в свой круг.