Ури

Ранним утром, 8 мая, на третий год правления императора Траяна с восточной стороны в Иерусалим вошла группа людей. Во главе ее шел старик с длиннющей белой бородой, такими же седыми власами и с посохом в руке. Одет он был в рубище, подобно своим спутникам. Шли они медленно. По всему было видно, что вожак их был очень стар и каждый шаг ему дается с величайшим трудом. Встречные люди уважительно расступались перед ними, давая дорогу.

– Это паломники из самого Рима! – шептались одни

– Какое там Рим! Говорят, они пришли из Греции! – шушукались другие

– А я точно могу сказать, что это идут ученики самого Христа!

– Да ну!

– Вот те и ну! Этот старик видел Иисуса Христа еще живым и присутствовал при его распятии! – прохожие раскрывали рты и с почтением кланялись божьим людям.

– Этот старик прошел полземли, проповедуя учение Христа, вылечил десятки людей, воскресил невинно убиенных и прослыл святым человеком.

– Сколько же ему лет?

– Никто не знает. Может, сто, а может, и больше. Говорят, его не раз приговаривали к казни.

– И что?

– Он не умер ни от яда, и даже не сгорел в котле с горящим маслом! Его может забрать только Сын Божий. Может, пришло то время, и он вернулся на Родину поклониться тем местам, где когда-то видел самого Христа? Всю жизнь он проповедовал любовь к ближнему своему и народ окрестил его Апостолом любви.

Ури стоял на Голгофе именно на том месте, где стоял злополучный крест, на котором в муках умирал Иисус. Все, что произошло в тот день, пронеслось у него перед глазами. И измученное лицо умирающего мессии, и грозное лицо Лонгина, протыкающего копьем сердце Христа, и их ночное дежурство, и благая весть о том, что пещера пуста, а позднее, и вознесение Сына Божьего перед своими учениками. Вся жизнь пронеслась у него перед глазами, как одно мгновение. Он вытащил из-под одежд сверток и аккуратно развернул его. Это был наконечник копья Лонгина с запекшейся на нем кровью Христа. Он поцеловал его и слезящимися глазами посмотрел в небо. Долго, долго смотрел Ури в небо и что-то тихо говорил. Ученики, стоя в стороне, боялись пошевелиться, чтобы не нарушить таинства. Наконец, повернувшись к ученикам, он протянул им наконечник копья, произнеся:

– Храните его, как зеницу ока, и да будет оно передаваться из поколения в поколение самым достойным воинам! – ученики покорно приняли артефакт из рук старца.

– Копайте здесь могилу, – Ури указал на место недалеко от пещеры. Ученики были огорошены, но ослушаться учителя не посмели. Когда же могила была выкопана, они помогли Ури спуститься в нее. Он положил себе на лицо платок и приказал:

– Закапывайте!

Как так? Закопать живого человека? Это против всяких правил!

– Закапывайте, не бойтесь и не сомневайтесь. Господь Бог призвал меня к себе. Завтра вы все узнаете.

Делать нечего. Сквозь слезы ученики закопали живого учителя и поставили маленький крест из оливковых ветвей. Погоревав, они разошлись.

Утром, чуть свет, узнав об этом ужасном известии, на место погребения Ури прибыло много других его учеников и просто зевак. Они долго совещались, и, все-таки, приняли решение: раскопать могилу. Трудно было понять, что их к этому подтолкнуло, но, почему-то никто не сомневался в правильности принятого решения.

Раскапывали недолго, но в полной тишине. Кажется, слышно было, как над головами собравшихся пролетала стрекоза. Ученики страшно боялись повредить тело учителя, но, почему-то никак не могли до него докопаться. Наконец, показалось что-то белое. Это был платок, которым Ури закрыл свое лицо. Один из учеников осторожно поднял его и поднял над головой.

– Тела нет. Он вознесся в небеса, как и наш учитель, Христос! – в тот же миг платок превратился в белоснежного голубя и взмыл в безбрежную синь неба Иерусалима! Через несколько секунд он пропал из вида, превратившись в маленькое белое облачко, из которого на головы присутствующих и на горячую землю Израиля закапал мелкий прозрачный дождик, а на месте погребения Ури стало расти оливковое дерево! Растет оно и по сей день, напоминая всем нам о том священном временя, когда на нашей бренной земле жили такие люди, как Иисус Христос, Лонгин, Ури… и даже Понтий Пилат.