Ури

– Да знаю я, знаю. Десять лет я терплю от них неповиновение и смуту. И никому не дам сесть себе на голову. Пусть знают, кто здесь правитель и чья власть в Палестине. Ладно, Бог с ними. Мне все не дает покоя тот назаретянин, Иисус. Скажи, нет ли каких о нем вестей, слухов?

– Нет, игемон. Но зато количество его учеников выросло в разы, они проповедуют его учение повсюду и ты, правитель, думаю, это знаешь не хуже меня.

– Да, знаю, но мне это не мешает. Отдельные мысли его я вполне разделяю и, ты знаешь, скажу тебе честно, что мне просто неймется поговорить с ним. Никогда себе не прощу того, что казнил его так рано, не поняв, с кем я говорю. Ведь он мудр и мог бы дать мне часть той мудрости и знаний, которыми обладал.

– Как говорил Иисус, теперь его можно встретить там, – он указал на небо. – Но поговорить с ним можно и здесь, на земле, попросив его о чем-нибудь, что люди и делают.

– И помогает? – усмехнулся Пилат

– Кому-то, наверное, да, – неуверенно сказал Ури. Пилат рассмеялся.

– Ты еще чересчур молод. Люди очень внушаемы и могут поверить, хоть в черта, хоть в Бога, если показать им пару фокусов и удивить. А если у тебя хорошо подвешен язык, ты и сам можешь стать мессией. Как Иисус. Я только одно не могу понять: он реально мессия или же, все-таки, плут, обманщик? Ведь все его фокусы уже забылись, а новых так и нет. Чему верить, непонятно.

– Трудно сказать, но все ждут от него нового пришествия.

– А будет ли оно? И дождемся ли мы его? Кто знает, кто знает…

В этот момент вошел слуга и доложил о прибытии Марцеллы.

– Хорошо, Ури, потом договорим. Дела. Государственные, – он поднял вверх указательный палец и грустно улыбнулся. Ури вышел. Что было потом в Претории, Ури не знал, но только спустя час после приема посла Вителлия, он понял, что случилось нечто непредвиденное. Слуги бегали туда-сюда, все суетились, как перед глобальным переездом. Ури ничего не мог понять, но и спросить было некого. Да и не положено ему было покидать свой пост без ведома сотника, либо Прокуратора. День закончился. Закончилось и дежурство. Но на сердце Ури было неспокойно. И не зря.

Чуть забрезжило утро, как его разбудил посыльный от Прокуратора.

– Собирайся. Кстати, захвати походную сумку. Путь тебе предстоит не близкий. – Куда? Зачем? Никто не знал.

Прокуратор встретил свою свиту молча. Вид у него был чернее тучи. Позже они узнали, что сопровождают Прокуратора в Рим. А почему тогда такой маленький кортеж? Да потому, что Пилата сместили! Как? За что? Многие горевали. Многие радовались. Но на сердце Ури было очень неспокойно. В сопровождении Пилата было всего шесть человек. Людей он выбрал сам. Тейс тоже входил в команду сопровождения. Команду над ними принял Ури. Они погрузились на небольшой корабль и отчалили в сторону Рима. Плыли молча, на судне воцарилась мертвецкая тишина. Было не по себе. Ури все ждал, что игемон позовет его к себе, но шел уже третий день пути, а Пилат даже не выходил из каюты. Похоже, что он даже отказался от пищи. Что же теперь будет? – роптали солдаты.

На четвертый день, несмотря на абсолютно чистое небо, откуда ни возьмись, налетел штормовой ветер и небольшое судно мотало из стороны в сторону. Все молились, чтобы остаться в живых. Небо стало черным, как ночью, грохотал гром и, как клинки, то тут, то там, вспыхивали ослепительные молнии. В этот момент дверца каюты Пилата приоткрылась и все увидели абсолютно белого, как снег, бывшего Прокуратора Иудеи. Лик его был белым, равно, как и волосы, и одежды. Глаза его горели, лицо было каменным. Коротким жестом он подозвал к себе Ури, и они оба скрылись в каюте.

Ури зашел в каюту. Несмотря на жуткую качку, Пилат твердо стоял на ногах, даже не ища себе опору.