"Уран" почти не виден (Урановый диверсант)

– Нам нужно отвезти двоих раненных в госпиталь, – сразу перешел к делу Артур.

– Не-е, командир, извини – не можем. Опаздываем! Дела у нас в селе…

– Это займет не более часа. Тридцать километров туда, тридцать обратно. Сохранность автомобиля гарантирую.

Водитель обернулся к соплеменникам, и что-то недовольно сказал по-чеченски. В ответ послышались громкие возмущенные возгласы…

– Ну, хорошо, тогда можешь вести машину сам. Согласен?

И опять в ответ чеченцы дружным хором отказались помочь.

– А ну вылезай из машины! – не собираясь заниматься долгими уговорами, резко рванул дверцу офицер. – Никак не понимают по-человечески!…

Он отвлекся на покидавшего салон водилу; один из его бойцов – ефрейтор, контролировал правый борт УАЗа. Другой, вероятно, замешкался или не разглядел из-за крепкой фигуры командира, как сидящий слева на заднем сиденье чеченец поднял лежащий под ногами укороченный "калаш"…

Сзади прогремело подряд три выстрела. Именно они спасли от гибели Дорохова – автомат чеченца ойкнул один раз, и пуля прошла рядом с головой – окатила упругой волной левую щеку.

Капитан шарахнулся в сторону, одновременно оглядываясь: кто стрелял? На обочине, опираясь на локоть и держа в другой руке пистолет, пытался встать Оська. Тут же ефрейтор полоснул по правому борту. Чеченский водитель резво сунулся обратно в салон, да осел, выгнув спину – сам Артур, упав на колено, нажал на спусковой крючок автомата. Кажется, успел в этой секундной перепалке пальнуть и второй боец…

Вскинув левую ладонь, командир группы приказал прекратить стрельбу. Подойдя к машине, заглянул внутрь сквозь зиявшие в стекле дыры. Открыв левую заднюю дверцу, вырвал из рук мертвого мужчины оружие.

И зло процедил:

– Мля! Только один автомат… на четыре трупа. Теперь вони от наших штабных не оберешься.

– Три, товарищ капитан, – поправил ефрейтор, осматривавший салон с другой стороны. – Только три трупа, а женщина дышит. Ранена…

– Так, все, парни – за работу! – скомандовал Дорохов. – Этих, что отправились к Аллаху – на обочину. Осишвили, Степанова и чеченку повезу в госпиталь сам, а вы останетесь здесь до моего возвращения или подхода наших.

Они быстро перетащили на край дороги окровавленные тела; усадили рядом с женщиной Степанова. Слегка пришедший в себя старлей доковылял до "уазика" сам и устроился справа от водительского места.

– И вот что, – тихо сказал Артур, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания. – Если кто спросит – по машине вы не стреляли. Стрелял только я. Понятно?

– Понятно, – закивали бойцы.

– Но я думаю, до подобных вопросов дело не дойдет. Все, ждите…

Заскрежетал стартер, двигатель исправно заурчал. Юркий автомобиль развернулся на узкой дороге и помчался в ту сторону, откуда приехал несколько минут назад.

А спустя сутки Дорохова арестовали.

– Идиотская ситуация – не находите? – слабо и словно нехотя отбивался Артур, еще надеясь на элементарную порядочность следователя военной Прокуратуры.

– Чем же она… идиотская? – надменно усмехался тот.

– Да, я выстрелил в чеченца первым. И теперь сижу перед вами. Но если бы он оказался расторопнее и уложил бы кого-то из ребят – меня опять привезли бы к вам в наручниках, как командира неспособного сберечь людей. Хорошие вы придумываете законы. Для себя…

Подполковник Волынов встал, заложив руки за спину, прошелся вдоль мутного окна. Допрос длился час. И порой казалось: несчастное должностное лицо утомлено обязанностью оказывать прессинг не меньше того, на которого давили бесчисленными статьями и пунктами Закона.

– Возможно, – устало вздохнул следователь и, щелкнув ногтем по внутренней решетке, добавил: – Но в данном случае, вам предъявлено вполне конкретное обвинение. Поэтому не будем фантазировать, что произошло бы, поступи вы в тот момент иначе. Итак… – он возвратился к стулу, – минимальный срок по совокупности статей обвинения набирается немалый. Поверьте, мне очень жаль…

– Сколько? – не дослушав, спросил капитан.

– Лет семь-восемь. Из них парочка годков строго режима. И это, заметьте – минимум.

Сотрудник военной прокуратуры надолго замолчал, уставившись на Дорохова, словно пытаясь в точности распознать реакцию на озвученные фразы. Однако и тот не спешил выказывать эмоций…

– Ну, и что же будем делать? – нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице следователь.

– Сколько? – повторил Артур.

– Я же вам сказал: лет семь-восемь – не меньше.

– Я спрашиваю: сколько вы берете за свои… услуги?

Волынов скривился в очередной ухмылке и полез в расстегнутый кожаный портфель. Покопавшись в каких-то папках, положил на стол несколько скрепленных степлером стандартных листков.

Медленно повернув текст к Дорохову, тихо и значительно произнес:

– Предлагаю другую, так сказать, услугу. Ознакомьтесь. Если согласны – подпишите здесь и… здесь. Вот авторучка…

Спустя четверть часа раздраженный подполковник вызвал конвоира и распорядился отвезти несговорчивого подследственного офицера обратно на гауптвахту.

– Прямо по коридору, – заученно пробубнил страж, прикрывая за собой дверь комнаты допросов.