Уральских гор хозяин

Ага, старший Демидов был дома и рядом с сыном. Ну чтож — получи фашист гранату. Сформировал сложный образ: сперва себя смотрящего на Акинфия с немым укором, затем нарисовал картинку (в основном из кадров старого советского фильма "Высота") — огромная домна и полыхающая огнем чугунная река. Привязал картинку к мирно сопящему Никитке и отослал, через него дурному папаше. Затем еще раз укоризненно посмотрел на заводчика, коего полученный образ пробрал до самой глубины его кузнецкой души и взмахом крыла стер картину будущих свершений его наследника.

Улетал удовлетворенный и довольный оттого что не мне одному теперь гадко.

Неделю не появлялся в пределах невьянской вотчины — летал на юг, в сторону Нижнего Тагила. Что то во мне изменилось — хищник подлетевший ко мне с гастрономическими целями, после того кая на него чуть не набросился с целью выместить злобу, шарахнулся прочь так как будто перед ним пушка выстрелила.

Спустя некоторое количество дней потянуло обратно, на сердце навалилась тоска и скука по подопечному. Прилетел, уселся на свое законное место, пообщался с обрадовавшимся Никиткой, чувствую он тоже скучал.

Пока жил вольной перелетной птицей придумал план, как втереться опять втереться в доверие — буду использовать во благо Родине людские предрассудки.

* * *

Ночью, без зазрения совести подглядывал в окна, убедился что все необходимое имеется и довольный улетел спать.

На следующей день дождавшись когда владелец заводов, газет, пароходов (… эээ газет и пароходов у него нет и не будет, а вот у его наследника будет и то и другое), влетел в окно, нагло шлепнулся на стол и оповестил о своем прибытии громким Каррр. Акинфий вылупился на меня так словно в первый раз увидел. Ну чтож приступаем.

Пристально смотрю ему в глаза, а затем так же пристально смотрю в красный угол, где стоят иконы, Распятие и теплится лампадка. Потом опять в глаза заводчику и требовательно каркаю, посылая образ креста. Акинфий тупит и повторяю цикл снова. Поняв, наконец что от него хотят, Акинфий приносит крест и ставит его на стол передо мной. Подхожу, смиренно склоняюсь, опустив клюв, и медленно-медленно прикладываю голову к распятию.

Гром не грянул, молнии не сверкнули, меня не разорвало в исходящие серным дымом кровавые клочья и не утянуло в адскую бездну, из которой, по мнению некоторых несознательных личностей я выбрался. Акинфий почесал в раздумье голову, а затем пошел и закрыл дверь на засов.

Бинго!

Приступаю ко второму пункту. Формирую образ книги, на котором написано — Библия и посылаю его Демидычу, знаю что указанная книга в доме присутствует (правда не в этой комнате), не зря же я в окна подглядывал и довольный полученным результатом улетаю, оставив Демидыча дозревать.

Спустя сутки, в уже традиционное обеденное время, сижу на своем законном месте и наблюдаю умилительную картину — семейство при наличии обеденного стола и отсутствии свидетелей.

Залетел, вежливо каркнул, здравствуйте мол. Никита присосался к материнской груди, папаша степенно вкушает щи, судя по запаху со свежею баранинкою и кислою капусткою. Точнее вкушал, пока не прилетела пернатая и хвостатая проблема. Все сыты и довольны, кроме меня разумеется. Походил по столу, поводил клювом туда-сюда.

Напомнил Акинфию про книгу. Хозяин Урала поднялся, вышел из комнаты и спустя некоторое время вернулся, неся в руках здоровенный том. Хотел было положить на стол, но я этот момент продумал заранее — каркнул неодобрительно, переслав картинку заставленного стола — негоже мол Писание рядом с мисами ставить.

— Мать, прибери стол — заводчик забрал у женщины драгоценный сверток и та споро выполнила указание, убрав снедь и протерев стол чистой тряпицей.

После того как Библия была положена на стол, я встал между книгой и Акинфием и сделал этакое круговое движение головой — открывай, мол.

Что у нас тут, ага книга Бытия, кошусь глазом на Акинфия, давай мол, покажи грамотность. Тот понял с первого раза (а понимание то налаживается…) и завел речитативом: "Глава первая. Вначале сотворил…

— Карр! И головой так полукруг словно старницы переворачиваю. Акинфий понятливо переворачивает страницу

— Глава вторая. Так совершены небо и земля..

— Карр!

— Глава четвертая… глава пятая… шестая… седьмая… восьмая…

Оно самое — Кхар!.

— И вспомнил бог о Ное, и о всех зверях, и о скотах…

По прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега и выпустил ворона, чтобы видеть, убыла ли вода с земли, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды.

— Карр… Подхожу к открытой книге и аккуратно указываю клювом на слова: "Ной", "выпустил", "ворона". Смотрю на Демидыча — Ну что понятно, дурила?!

— Акинфий, никак птица про потом нам вещает? — подала голос, молчавшая до этого Ефимия

Ну вот зачем о плохом то сразу, а?! Что же тебя сразу на крайности потянуло, глупая баба?

Поворачиваюсь в ее сторону, смотрю в глаза и выразительно так головой из стороны в сторону поворачиваю — нет мол, не потоп. Ишь чего удумала! Делом лучше бы делом занял, вон у младенца пеленки полные, ему то ничего, а мне малоприятно.