Уральский Монстр

Помимо эпизода, связанного с похищением Лиды Сурниной, следствию было известно о свидетелях похищения Вали Камаевой, произошедшего 22 августа 1939 г. Уголовный розыск провёл необходимые опознания. Анна Аксенова во время официальной процедуры предъявления, проведённой 21 ноября, опознала в Винничевском человека, уводившего Валю Камаеву от дома на улице Февральской революции, в котором девочка проживала. Через пять дней – 26 ноября – Винничевского опознал и Борис Горский, который, как и Аксенова, знал убитую девочку и видел её уходящей вместе с неизвестным подростком.

Этими опознаниями доказательная база по делу фактически исчерпывалась.

Если бы Владимир Винничевский не принялся на самом первом допросе сознаваться в многочисленных преступлениях, максимум, что ему смогли бы вменить доблестные уральские пинкертоны – это похищение и попытка убийства Славика Волкова, во время которого Винничевский был задержан, и похищение и убийство Вали Камаевой. Всего два эпизода! Всё остальное, выражаясь метафорически, оказалось бы вынесено за скобки.

Среди многих загадок истории Винничевского, пожалуй, одна из центральных – тайна его признаний. Что толкало его признаваться в тех преступлениях, виновность в которых никто бы не смог доказать? Более того, что побуждало Винничевского сознаваться даже в тех эпизодах, о которых правоохранительным органам вообще ничего не было известно? Очевидная причина, как кажется, кроется в психологическом давлении Вершинина и малодушии Винничевского. Наверное, такое объяснение отчасти правильно – начальник областного уголовного розыска действительно «давил» на обвиняемого и Винничевский действительно оказался отнюдь не самым мужественным узником милицейских застенков. Но 2 ноября 1939 г. Володя запел в своей камере разбитные песенки, а это означает, что к тому моменту он вполне оправился от первоначального шока и почувствовал себя психологически комфортно. Комфорт, конечно, был весьма относительным, но очевидно, что никакой паники и ужаса перед будущим он к этому времени уже не испытывал.

Нет, объяснение странному на первый взгляд поведению Винничевского, по мнению автора, никак не связано с запугиванием и лежит совсем в иной плоскости. Теперь, когда общая хронология преступлений и их расследования изложена с достаточной подробностью, мы можем постараться самостоятельно разобраться в подлинных тайнах Владимира Винничевского. Тех самых тайнах, которые он так удачно маскировал своими признаниями.

Глава X. Те, чьё имя не называем…

Известный американский режиссер индийского происхождения Найт Шьямалан в кинофильме «The Village» (в отечественном прокате – «Таинственный лес»), снятом в 2004 г., изобразил странную на первый взгляд жизнь глубоко патриархальной деревенской общины, существующей многие десятилетия в полной изоляции от окружающего мира, словно бы вне времени и пространства. Жителей объединяли две сильных и искренних страсти – глубоко укоренившееся религиозное чувство и страх. Страх олицетворяли некие ужасные животные непонятной природы, обитавшие в окружающих деревню лесах. Эти антропоморфные существа огромного роста с бивнями и клыками потрошили домашний скот, убивали неосторожных жителей деревни, дерзнувших войти в лес, и творили иные ужасы, запечатлевшиеся в коллективной памяти маленького сельского сообщества. По мнению селян, существа эти были непобедимы и имели сакральную природу. Дабы не привлекать их неосторожным упоминанием имени, в деревне существовало правило: не говорить о них и никак не называть. Если же всё-таки необходимо было упомянуть таинственных чудищ, то селяне выражались иносказательно: те, чьё имя не называем.

На первый взгляд, фильм Шьямалана является сугубо фантастическим, с элементами хоррора. Но это только сюжетная оболочка, под ней спрятана замечательная социальная сатира на тоталитарное общество. В небольшой сельской общине находится место всем – и энергичным энтузиастам, искренне и даже жертвенно служащим высокой цели, нейтральным и слабым духом обывателям, просто соглашающимся плыть по течению, умным и циничным вождям, искусно манипулирующим и теми, и другими. И даже «те, чьё имя не называют» оказываются важнейшими участниками социальной политики, поскольку страх перед ними цементирует всё сообщество.

Любое тоталитарное общество всегда стремится к самоизоляции, ибо только самоизоляция может гарантировать его выживание на сколько-нибудь долгом отрезке времени. Тоталитарные сообщества стремятся возводить стены как в буквальном смысле, так и в переносном – в сердцах и умах адептов. Лучшая стена из всех возможных – это страх. Тоталитарные сообщества – это не только религиозные секты. На самом деле, крупнейшие в мировой истории тоталитарные сообщества прикрывались отнюдь не флером сакрально-мистических откровений, а брутальной идеологией «диктатуры пролетариата». И на всех этапах существования Советского Союза в нём обретались «те, чьё имя не называли».