Уральский Монстр

Интересен и следующий пассаж Елены Блинниковой-Каширской: «По этому вопросу я прошу опросить гражданку Коган Софию Борисовну, проживающую в кв. 1 нашего дома». Вот ведь как странно получается, лишь через 3 недели после исчезновения ребёнка выясняется, что существует некий свидетель, способный уточнить время инцидента. Тут сразу же возникает обоснованный вопрос к Елене Федоровне: а почему же вы ранее, милочка, ничего не говорили о наличии такого свидетеля?! (Кстати, забегая вперёд, следует отметить, что допрошенная 14 сентября гражданка Софья Коган слов своей соседки не подтвердила. Она ушла из дома в 10:30 и вернулась обратно лишь в 12:30, и лишь тогда узнала об исчезновении Ники. Так что Елена Федоровна со своей ссылкой на Коган поставила себя в глупейшее положение.)

Далее в показаниях Блинниковой-Каширской начались любопытные уточнения. Она вдруг припомнила, что Анна Савельева, мать похищенного мальчика, вернулась из очереди домой «в начале седьмого часа утра». То есть в 4 с минутами ушла, а через два часа явилась обратно. Что ж! Прекрасное уточнение, доказывающее точность рассказа директора магазина Санникова. А для чего же она возвращалась? Елена Федоровна не придумала ничего другого как сказать: «…Анна приходила для того, чтобы взять деньги на покупку мануфактуры, за которой она стояла в очереди…» Тут уместен вопрос, кто же ходит в магазин без денег? Но Брагилевский, видимо, воздержался от сарказма.

Насчёт времени возвращения Савельевой из магазина гражданка Блинникова-Каширская упорно повторяла говоренное ранее – вернулась в 4 часа дня. Учитывая, что от магазина до дома не более полутора километров, а в 15 часов, по словам Санникова, очередь перед магазином уже разошлась, налицо был весьма заметный – минут 30-40 – интервал времени, в течение которого никто не знал, где была и чем занималась Савельева.

Затронутая Брагилевским тема об отношениях Сергея, сына Блинниковой-Каширской, и Анны Савельевой, явилась для допрашиваемой, видимо, неприятным сюрпризом. По-видимому, Елена Федоровна всерьёз считала, что скелеты в шкафах её милого семейства так и останутся непотревоженными. Вот уж воистину святая простота! Выражения, которыми она попыталась объяснить специфику отношений между сыном и Анной Савельевой, заслуживают цитаты: «Первое время Сергей с Анной жили не совсем хорошо, он… высказывал мысль, что жить с Анной не хочет. Анна Савельева очень любит Сергея и в течение всего времени совместной жизни относилась к нему очень хорошо…» Вот так! Мужчина выгоняет женщину из дома, заявляет, что ребёнка она родила не от него, а на языке матери это называется «жили не совсем хорошо». Какое интересное словоблудие! Так и хочется задать мамаше встречный вопрос: если это «не хорошо», то как тогда по-вашему «плохо»?

Коснулся Брагилевский и вопроса о возможной попытке убийства Савельевой первого сына, после того как Сергей выгнал Анну из дома и заявил, что не признает Нику своим ребёнком. Есть такая пословица в русском языке: «Извивается, как уж на сковородке» – так вот она как нельзя лучше подходит к описанию того, как закрутилась в этом месте гражданка Блинникова-Каширская. Видно очень этот вопрос показался ей неприятен! «Я ни тогда, ни сейчас не верю в то, что Анна могла покушаться на жизнь своего ребёнка и поступала с ним так, как рассказывала мне Гери П. В. Я считаю, что Полина Венедиктовна говорила это с той целью, чтобы испортить взаимоотношения Сергея с Анной, т.к. она, Гери… разрешает себе по отношению к Сергею кое-какие вольности…» Тут, конечно, Елена Федоровна в очередной раз не удержалась от демонстрации своей склонности к демагогии совершенно пасквильного тона. Если «вольности» Полины Гери в адрес Сергея Каширского и имели место, то только в голове матери последнего. Полина была старше Сергея на 22 года, и даже при наличии весьма богатой фантазии трудно поверить в реальность сколько-нибудь серьёзного флирта между ними.

Между тем Полина Венедиктовна Гери, рассказывавшая о том, что Анна Савельева пыталась умертвить собственного сына путём переохлаждения малыша, отнюдь не наговаривала на предприимчивую мамашу. Последняя действительно пыталась заморозить Нику, и уголовному розыску удалось отыскать тому свидетеля, никак не связанного с Гери. Елизавета Платонова, допрошенная 13 сентября, рассказала, как зимой 1936 г. встретила на улице Анну Савельеву с ребёнком на руках и попросила показать младенца. Далее процитируем протокол: «Она открыла одеяло, в которое был завёрнут ребёнок, и я обратила внимание, что на голове ребёнка ничего не было. Меня возмутило подобное отношение, и я сделала Анне замечание, указав, что ребёнок может простудиться… Я полагаю, что Анна умышленно носила ребёнка с голой головой, желая от него избавиться». В общем-то, ни прибавить, ни отнять!