Читаем Уральский Монстр полностью

Карта Свердловска с указанием мест исчезновений детей по состоянию на конец июля 1939 г. Использована немецкая карта 1942 г., т.к. она более корректно, нежели карта 1947 г., отображает застройку Пионерского посёлка и границу лесной зоны на северо-востоке города. Обозначено: 1 – похищение 12 июля 1938 г. Герды Грибановой; 2 – попытка похищения 10 февраля 1939 г. Бори Титова; 3 – покушение на убийство 1 мая 1939 г. Раи Рахматуллиной; 4 – похищение 12 июня 1939 г. Али Губиной; 5 – похищение 30 июня 1939 г. Риты Ханьжиной; 6 – похищение 22 июля 1939 г. Вали Камаевой; 7 – похищение 27 июля Лиды Сурниной. Серым цветом показаны места обнаружения тел убитых детей: 5+ – Ханьжиной, найденной пастухами 4 июля, и 7+ – Сурниной, обнаруженной 28 июля в ходе поисковой операции. Эти места показаны весьма приблизительно, ввиду неточности их фиксирования официальными документами. Тело Вали Камаевой к концу июля 1939 г. найдено не было, поэтому девочка считалась пропавшей без вести. При взгляде на карту бросается в глаза чёткая локализация первых трёх эпизодов на сравнительно небольшой территории в Сталинском районе Свердловска. Начиная с похищения Вали Камаевой (4) можно видеть появление радиальных «выбегов» злоумышленника от центра города в направлении окраин. Подобное расширение «ареала» активности прекрасно соответствует классической картине трансформации модели поведения серийного убийцы по мере накопления опыта в сторону усложнения. Одновременно с этим можно видеть очевидное увеличение расстояния между местами похищений детей и обнаружения их тел. Если в первых эпизодах таковое исчислялось десятками и сотнями метров, то в случаях похищений Риты Ханьжиной (в конце июня) и Лиды Сурниной (в конце июля) тела жертв находили за несколько километров от мест похищений.

Для осмотра тела прибыли народный следователь Молотовской районной прокуратуры Губин и упоминавшийся уже не раз сотрудник уголовного розыска Чемоданов, в тот день как раз заступивший ответственным дежурным по Управлению РКМ. В ходе осмотра было установлено, что место обнаружения трупа явилось местом совершения преступления – на это указывали многочисленные следы ещё жидкой крови под телом и рядом с ним. Не вызывало сомнений, что именно здесь жертве были нанесены удары холодным оружием и девочка истекала кровью, никуда не перемещаясь. Осмотрев вещи, снятые с жертвы, сыщики установили факт прижизненного раздевания – на предметах одежды оказались лишь незначительные кровавые помарки и отсутствовали порезы. Во время осмотра места преступления эксперт-криминалист сделал 4 фотографии – этот маленький штришок выразительно демонстрирует, насколько иначе в те времена воспринимались требования к судебному фотографированию.

Прокурор Губин получил приказ отправиться на осмотр места обнаружения трупа от своего начальника – прокурора Молотовского района Фомина, а тот в свою очередь – от исполнявшего обязанности начальника следственного отдела Свердловской облпрокуратуры Герасимовича. Впоследствии тот затребовал себе следственные материалы и обязал подчинённых организовать плотное взаимодействие между работниками различных районных прокуратур и сотрудниками милиции как из территориальных отделений, так и уголовного розыска. Это распоряжение наводит на мысль о подозрениях Герасимовича – официально тогда ещё не звучавших – предположившего существование связи между разновременными нападениями на малолетних детей. Хотя формально все преступления такого рода считались между собою не связанными и расследовались раздельно, главный областной следователь, по-видимому, уже в конце июля 1939 г. стал склоняться к мысли о наличии в городе преступника, периодически совершающего нападения на детей в схожей (повторяющейся) манере.

На следующий день, 29 июля, после опознания тела родителями девочки, судмедэксперт Грамолин произвёл в секционной 1-й городской больницы вскрытие. В акте №994 описаны следующие телесные повреждения (см. анатомическую схему):

– В области правой брови резаная рана 2,0 см (позиция 1);

– Резаная рана на правой щеке длиною 2,0 см (поз. 2);

– На передней поверхности шеи зияющая рана 5,0 х 7,0 см, гортань разрезана в области щитовидного хряща, ранение левой сонной артерии. Рана образована из нескольких поперечных разрезов (поз. 3). В области этой раны в толще мышечной ткани кровоизлияние (это указание на душение);

– На правой боковой поверхности шеи несколько кожных надрезов длиною 2,0-2,5 см (поз. 5);

– У края нижней челюсти справа резаная рана 3,0 см (поз. 4);

– На правом плече и правом боку грудной клетки 12 колото-резаных ран размером 1,0-1,5 см. (поз. 6). Раны с гладкими краями, один угол раны острый, второй несколько закруглён (это указание на форму режущего орудия – нож с односторонней заточкой и обушком, как говорили в те годы; небольшая ширина лезвия указывает на то, что, по-видимому, это складной нож вроде перочинного);

Перейти на страницу:

Похожие книги